Чужая война
Шрифт:
– Пусть джаган-джаган согреет правду и сожжет ложь, – прошептала Хамна и начала рассказ. Он был коротким, но в каждом ее слове звенела правда.
– Етобары не крадут детей и не воспитывают из них зверей. Моя мать отдала меня добровольно, когда мне было пять лет. Так ей велел Нехебкай. Она была последней жрицей Индигового, но ушла от Скользящих вслед за братом, который потерял веру в бога. Они поселились в Балидете. Брат основал боевую школу, а она стала учительницей танцев при храмах. Выбрав брата, мать не прогнала Нехебкая из сердца. Если у жрицы Великого появляются дети, они становятся детьми бога. Я не знаю, кем был мой отец на самом деле. Мама была для меня всем миром. Я любила ее. До сих пор помню ее руки, голос, смех. Она пекла чудесные медовые лепешки, заплетала мне косы и никогда не била, даже заслужено. Мама любила меня, а я ее, – голос Хамны
Акация произнесла свою исповедь на одном выдохе. Так пили кучеярскую водку мохану – залпом.
Арлинг сглотнул и крепче сжал ее пальцы. Хамна сняла свою последнюю маску, но теперь ему казалось, что лучше бы она оставалась для него загадкой. Ее правда была горька и жестока, потому что была похожа на его собственную.
– Я сын богатого и влиятельного человека, – начал он, удивившись тому, как легко оказалось произнести эти слова. – Мой дядя – император могущественной державы. Я рос в избытке и довольстве, ни в чем себе не отказывая. У меня были власть, деньги, женщины, слуги. В шестнадцать лет я думал, что знаю о жизни все. Но однажды мир изменился. Охотясь в лесу на вепря, я встретил девушку, которая подарила мне то, чего у меня никогда не было – любовь. Отец запретил нам встречаться. Дочь мясника не могла быть женой гранд-лорда. А дальше… – Арлинг запнулся, но заставил себя продолжить. – Магду сожгли, обвинив в колдовстве, а я подрался с лучшим другом и ослеп, ударившись о край клумбы. Там росли лилии. С тех я пор ненавижу цветы. Не помню, чем занимался то время, пока не оказался в Сикелии. Кажется, пытался себя убить. Не смог. Магда не пустила меня. Не пускает до сих пор. Когда я встретил имана, он показал мне другой путь. Я отправился по нему вслепую, но слишком часто оказывался в тупике. Сикелия стала моим вторым домом, но не родиной, я встречал друзей, но не нашел лучшего друга. Учитель дал мне силу, обучив Солукраю, но в моем мире нет ни света, ни тьмы. Он наполнен голосами людей, свистом ветра, запахом песка. Моя жизнь похожа на нескончаемый конец. Возможно, етобарам нет дела до войны, но меня тревожит, что я до сих пор не решил, на чьей я стороне.
– Пусть джаган-джаган заберет наши слова в небо, – прошептала Хамна, разжимая пальцы и отпуская его руку.
Странно, но ему было приятно ее прикосновение. Теперь он знал, кого напоминала наемница. Она была похожа на свою мать – не нужно было касаться ее лица, чтобы убедиться в этом. У Хамны были волосы Атреи, она пахла так же, несмотря на то что етобары не могли ничем пахнуть.
Регарди усмехнулся, покачав головой. В его жизни появился еще один человек, которого он никогда не сможет убить.
– Етобарам не все равно, – хрипло произнесла Хамна, первой нарушив тишину.
– Что? – не понял он, блуждая в воспоминаниях.
– Нам не все равно, – сердито повторила она. – Подобный хочет изменить мир, ради которого умерла моя мать. Это не чужая война. Етобары защищают стены Хорасона, потому что это их дом. Мы вступили в ряды добровольцев, потому что это наша земля. В школе нас учили, что дух сильнее меча. После того, как я убью Сейфуллаха, я присоединюсь к братьям и сестрам и буду драться за каждую дюну. Потому что это моя дюна, мой песок. Моя жизнь.
Арлинг получил ответ еще на один вопрос, терзавший его с тех пор, как Маргаджан появился в его жизни. И, как и все остальные, он был не тем, что ему хотелось услышать.
– Я уйду на рассвете, – сказала Хамна, сворачиваясь в клубок на циновке. – Отправлюсь в Самрию и буду ждать тебя там. Если ты не придешь через три месяца, я начну тебя искать. Следующая наша встреча станет последней.
Етобар отвернулась от него, не заботясь о том, что оставляла спину незащищенной. За те несколько дней, что они провели вместе, она успела выучить его лучше, чем он себя за много лет.
Забравшись на гребень бархана, Арлинг снял с глаз повязку, подставив лицо под тугие струи ночного ветра.
«Каждый в жизни играет роль, – вспомнились ему слова имана. – Нам навязывают ее люди вокруг, страна, в которой мы живем, наши друзья и враги. Чтобы не превратить свою жизнь в спектакль, а самому не стать его персонажем, всегда помни о том, кто ты на самом деле. Помни о промежутке между ролями, Лин. И не забывай снимать маски».
В последний раз, когда он хотел снять маску, у него ничего не вышло. Арлинг чувствовал, что находился на перепутье, но чтобы понять, в какую сторону идти, ему нужны были новые вопросы. Кем он был на самом деле? Наследником солукрая? Но древнее знание не подчинялось ему, оставаясь для него такой же загадкой, как и для других. Учеником серкета? Но Регарди предал имана и ценности, которым его учили. Халруджи? Но его господин умирал, а Дорога Молчания находилась ближе, чем когда-либо. Сколько масок он успел надеть за короткий отрезок времени, который называл жизнью? И хватит ли ему духа обнажить то, что скрывалось под самой нижней?
Неожиданно ветер стих, а в наступившей тишине раздались легкие шаги Магды. Она подошла и села рядом, склонив голову ему на плечо.
Арлинг успокоился мгновенно, словно котел, бурливший на костре, который сняли с огня и отставили в сторону. Поверхность воды утихла, покрывшись прозрачной дымкой.
– Жизнь состоит из начал, а не из конца, – прошептала Фадуна ему на ухо. – Я вижу человека с повязкой на глазах, который идет по тропе над бездной. Он не свернет в тупик и не провалится в пропасть, потому что следует за своим сердцем. У него ничего нет, но есть все. Он прощает другим, но не прощает себе. Он проиграет, но останется победителем.
Магда говорила туманно и загадочно, но Регарди было все равно. Главное, что она была рядом. Обняв ее, он улыбнулся. Она всегда помогала ему, его Магда.
Халруджи не знал, что изменилось в его жизни, но чувствовал скорые перемены.
Он, наконец, сделал свой выбор.
Карта и тематический словарь
Карта Согдарийской империи. Иллюстрация Веры Петрук
Ахары. Разновидность антилопы с острыми рогами. На спине находилась кожистая полоска без шерсти, которая в момент опасности, выделяла тошнотворный запах, отпугивающий врага. Кучеяры считали ахаров грязными животными, их мясо не ели. Согласно легендам, ахары были посланы в изгнание вместе с Нехебкаем, и с тех пор они, как и Совершенный, тоже ищут дорогу домой, мигрируя по пустыне от оазиса к оазису и оставляя после себя запах разочарования и печали.
Бай-бай. Лакомство керхов, которое они готовили из листьев заразихи. На керхар-нараге означало «ешь, пока горячо».
Белый журавис. По легенде, белый журавис вырастил один из братьев Нехебкая, когда узнал, что людям стала известна тайна бога. Рос только за Гургараном. В Сикелию журавис привезли серкеты. Несмотря на то что он ослаблял их силу, некоторые Скользящие бредили равновесием в мире. Белый журавис заставлял забывать обо всем, забирал волю, человек становился равнодушным ко всему.