Чужая война
Шрифт:
– Он был твоим другом.
– Другом? – Ол рассмеялся. – Да ты и, правда, слепой. Мы были приятелями, но друзьями – никогда. Зато с тобой все ясно. Ты – мой враг, и кто-то из нас скоро умрет.
– Это не наша война, Ол, – попытка была слабой, но попробовать стоило.
– Еще как наша! – почти радостно воскликнул кучеяр. – Война – это хорошо. Она возвышает людей, превращает из убожеств в прославленных героев! Хорошо звучит, да? Я сам придумал.
Ол еще говорил, когда Арлинг почувствовал движение сверху. Большая птица сорвалась с потолка и стремительно обрушилась ему на голову, но пытаться выцарапать слепые глаза, прикрытые повязкой, было глупо.
Каручан проделал широкую дугу над его левым плечом, с размаху опустившись в остов тележки. Птица бездыханно рухнула рядом, и Ол зарычал от гнева. Это был хороший яд. Он убивал человека за десять секунд, у птицы же не было шансов вообще.
Уклоняясь от опасного оружия Ола, халруджи вспомнил давно забытые слова Атреи. «Худшие враги получаются из бывших друзей, – как-то сказала она ему. – Они бьют по твоим слабым местам. Бойся их. Но опаснее всех враги, о которых ты не подозреваешь. Убегай от них».
Регарди отбил еще один удар каручана и понял, что сестра имана была права. Не только он помнил тренировки на Огненном Круге. «Избранные» часто сражались вместе в боях, отрабатывая друг с другом приемы и новые техники. Позже уроки «повторялись» на улицах Балидета с учениками из других школ. Порой в таких драках ломали кости и выбивали зубы. Но за пределами школы «избранные» никогда не наставляли оружие друг против друга.
Ол яростно размахивал каручаном, не подпуская к себе Регарди. Кучеяр не был силен в ближнем бою, зато был почти непобедим на дальних дистанциях. У Арлинга еще оставались метательные стрелки с ядом, но он не спешил использовать их, надеясь, что убивать Ола не придется. Однако все говорило о том, что в живых останется только один.
Отбросив искромсанную каручаном палку от телеги, халруджи извлек из заплечных ножен саблю, но пустить ее в ход не успел.
– Хватит! – крикнул Ол, опуская оружие на пол.
Или его бывший друг искусно притворялся или действительно запыхался. Дыхание кучеяра сбилось, а шаги были не такими уверенными, как вначале. Каручан был не легким оружием, но причина была не в этом.
– Надоело, – повторил Ол. – С тобой сражаться все равно, что пытаться отстегать прутом горного барса. Так неинтересно. Давай по-другому.
– Просто отойди в сторону. Нам вообще не нужно сражаться.
– Правда? – изумился Ол, строя гримасы. – Что же ты сразу не сказал?
Не веря ему, Регарди осторожно двинулся вперед. Ол кружил вокруг, шагая неслышно, словно большой кот – аккуратно переступал с пятки на носок, будто двигался по шуршащим листьям. Он хотел, чтобы Арлинг не слышал его шагов, но для этого ему стоило бы приложить больше усилий. Несмотря на плавность, каждое движение ивэя отдавалось в голове Арлинга, словно удар гонга.
Следующий жест Ола был почти неуловимым, но халруджи ждал подвоха и был готов к атаке. Когда кучеяр ударил ногой по курильнице, он с легкостью уклонился от падающей чаши, запоздало поняв, что Ол нападать не собирался. Курильница должна была отвлечь его внимание и хорошо справилась с этой ролью. Почувствовав, как Ол вытянул руку, Арлинг решил, что в него метнули отравленную иглу, и резко нырнул кувырком на землю, уходя от стрелы и одновременно пытаясь достать ногой Ола. Бывший друг ловко отпрыгнул, а Регарди с замешательством осознал, что в него ничего не бросали. Но и пустой рука Ола тоже не была.
Халруджи не сразу ощутил новый запах, который тяжело разлился в воздухе. Ощутив неладное, Арлинг понял, что вдохнул какой-то порошок, который Ол выбросил из пальцев. Обругав себя за неосторожность, Регарди быстро выдохнул, очищая легкие, но прием не помог. В голове зашевелились крошечные люди, которые принялись разделывать его мозг, отрезая по кусочку.
– Белый журавис – большая редкость в этих краях, – ответил Ол, и по его приглушенному голосу халруджи понял, что кучеяр надел маску ивэя. – В Сикелии даже дети знают о журависе, но очень немногие слышали о том, что журависа бывает два вида. Черный – тот самый, который заставляет нас пускать слюни в небо, и белый – тот, от которого такие, как ты, становятся послушными и смирными, словно ягнята. Проверим?
Регарди потряс головой, стараясь прогнать звон в ушах, но звук стал сильнее. Как и внезапная слабость в ногах.
– Что ты сделал?
– Как, ты не знаешь? – притворно воскликнул Ол, подступая ближе. Или, наоборот, отступая. Уши Арлинга заложило, словно внутри его головы осел густой туман.
– Разве учитель не рассказывал о белом журависе? Твое обучение солукраю должно было начаться с этого. Жаль, что ты узнал об этом так поздно. Понимаешь, солукрай и журавис, – настоящий, белый, – несопоставимы. Они противостоят друг другу, как дождь и солнце. Когда идет дождь, солнце не светит, а ясным днем дождя не бывает. По легенде, белый журавис вырастил один из братьев Нехебкая, когда узнал, что людям стала известна тайна бога. Здесь его не найти, этот цветочек растет только за Гургараном. В Сикелию журавис привезли сами же серкеты. Несмотря на то что он ослаблял их силу, некоторые Скользящие бредили равновесием в мире. И наш иман был один из них.
Слова лились из Ола нескончаемым потоком. Возможно, многие из них заинтересовали и удивили бы Арлинга, но в другое время и в другом месте.
– У тебя голова не болит? – участливо спросил кучеяр, опасно сокращая дистанцию.
У Регарди не было головы – на ее месте появился огненный шар, который пульсировал, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах. От него исходили волны жара, которые затрудняли дыхание и обжигали тело. Чувства исказились, став слабым подобием того, что раньше помогало ему смотреть на мир вместо утерянного зрения. Но самым странным было то, что он не мог вспомнить ни одного приема. А ведь ему казалось, что уроки имана впитались в него, как его собственные кровь и пот – в песок Огненного Круга школы. Арлинг поднимал руку, чтобы выполнить «Бархатный Закат», и не знал, что делать дальше. Услышав шаги Ола справа, он понял, что его сейчас атакуют и поспешно пригнулся. Однако движение, которое показалось ему быстрым, на самом деле, вышло неловким, слабым и медленным. Арлинг получил удар ногой в грудь и отлетел на кучу больных, которая смягчила падение.
– Вставай, Ар, мы только начали, – голос Ола раздавался одновременно из нескольких углов, сбивая с толку. – Потанцуем?
Танца не получилось. Каким-то чудом Арлинг отвел боковой удар по лицу, но пропустил атаку по шее. Если бы он отклонился чуть позже, глубокий порез сбоку стал бы смертельным – Ол метил в сонную артерию. Осознав, что бывший «избранный» оставил каручан и извлек нож, Регарди воспрянул духом. В ножевом бою на Огненном Круге Ол всегда проигрывал. Впрочем, повода для радости не оказалось. У Арлинга было пять ножей, спрятанных в сапогах и поясе, но если раньше он даже не задумывался о том, как держать лезвие, то сейчас пальцы сжимались вокруг рукояти в недоумении. Он хотел атаковать и не знал как, хотел метнуть нож и не мог.