Чужая жена. Ты станешь моей
Шрифт:
– Честно говоря, мне никогда и в голову не приходило составлять такой список. Я считал, что подобные штучки безнадежно устарели. Они для неуверенных в себе мужичков, вроде твоего муженька, – мягко возразил он. – Должен признаться, я никогда не пытался вести счет своим любовным победам. А что насчёт тебя? – И снова его глаза блеснули, как у дикого животного. – Ты считала? Если так, то мы можем немного повеселиться, обмениваясь воспоминаниями. Как ты на это смотришь?
– Я не изменяла Антону, если ты имеешь в виду это!
– Да ладно?
Если и есть граница дозволенного, то Барсов давным-давно переступил через нее.
– Моему терпению пришел конец!
– Неужели? – невинным тоном спросил он.
– Именно так!
– И что дальше?
– Ничего. Всё! Я с тобой не разговариваю!
Демид прыснул от смеха, а я отошла к окну и уставилась в него, повернувшись спиной к дивану, пытаясь рассуждать разумно и трезво, но взгляд гостя, сверливший мою задницу и спину не давал мне даже вздохнуть спокойно.
Демид продолжал бесцеремонно сидеть на диване с расстёгнутыми штанами и разглядывать меня, будто имел на это законное право. Я видела его в отражении окна. Сука! Я стиснула кулаки, но удержалась от бурной вспышки, мысленно успокаивая себя, что полиция во всём разберётся. А кто разберётся с нами? Со мной и Барсовым? Мы не первый год воюем, а ведь я даже не могу вспомнить, с чего всё началось. Что послужило причиной нашей непримиримой борьбы?
– Если я уйду, Лёля, что ты будешь делать? – жестко перебил мои мысли Демид.
Что-то в его голосе мгновенно поставило меня в тупик.
– Делать?
– Да, Лёля, делать. В мире, чужом для тебя, – задиристо добавил он.– Не сейчас. Я говорю о завтрашнем дне, следующей неделе, вообще о будущем. О твоём будущем.
Слово «будущее» вселяло в меня панический страх, и я старалась об этом не думать. К чему эти разговоры? Внезапная тяжесть навалилась на мои плечи, сковала шею. Стремясь избавиться от неприятного ощущения, я подняла руки над головой и потянулась. Демид наблюдал за мной с видом играющего с мышкой кота.
– Ты так и не ответила на мой вопрос, – напомнил он.
– Честно говоря, я ещё не задумывалась о будущем. Я только вчера похоронила мужа, если ты забыл. – Я говорила с Барсовым не оборачиваясь, поймав его взгляд в отражении на оконном стекле. Я давно привыкла жить одной минутой, так мне легче было переносить трудности, поэтому реально не думала о том, что со мной будет. – Поеду за границу, – внезапно нашлась я. – В Париж или Рим.
– Зачем?
– Буду путешествовать, любоваться памятниками старины. А для чего же ещё туда ездят?
– А по-моему, ты собираешься повторить судьбу своей матери.
– Что ты имеешь в виду?
– Хочешь найти за границей богатенького старичка, который будет исполнять все твои прихоти?
– Моя мама любила дядю Юру, а он любил её! Поэтому
– Твоя мать была шлюхой. О какой ещё любви ты говоришь?
Господи, да где эти менты запропастились? Я уже несколько раз мысленно убила Демида. Если полицейские не поторопятся, они рискуют приехать к реальному трупу Барсова.
– Не говори так про маму! – заорала я и всё же повернулась.
– А как мне называть женщину, которая еблась со всеми подряд, будучи замужем? Тебе это никого не напоминает?
– Когда я с тобой трахалась, я не была замужем, если тебя это успокоит. Позволь поинтересоваться, есть ли у тебя доказательства того, что моя мама изменяла твоему папе? А про мои измены Антону? Если нет, извинись немедленно!
– Я могу поискать доказательства, если хочешь, но ты и сама знакома с некоторыми любовниками Натальи. Спроси у своего садовника.
Про меня он предпочёл промолчать, потому что измен не было и доказательств, соответственно, тоже. Мне уже было всё равно на себя, потому что мерзкие обвинения в адрес мамы делали мне больнее в тысячу раз.
– У дяди Алика?
Нашим садовником был довольно взрослый армянин. Никогда бы не подумала, что он и мама…
– Помнишь аниматора на твоё тринадцатилетие?
– Фея Вингс?
– Нет, она была на четырнадцать лет, – поправил меня мужчина, и я поразилась точности его памяти, потому что я в упор не помнила таких подробностей из детства. – То был Человек-Паук. Пока Юрий Карлович вместе с детишками уплетал тортик, аниматор развлекал твою мамочку, загнув раком на втором этаже. Она так визжала, что удивительно, как весь дом не слышал этого блядства?
– Какой же ты козёл! Думаешь, я поверю в эту грязь?
– Наталья и ко мне приставала. Она так настойчиво предлагала мне потрахаться, наглаживая мою ширинку…
– Ты спал с моей мамой? – в отчаяние воскликнула я, готовая снова разреветься.
– Успокойся, Ольга! Я этого не делал. Правда. Я всегда был разборчив в половых связях.
Я хотела ему сказать, что мне всё равно, что мне наплевать на то, с кем он трахается, но тут была замешана моя мама, и мне было не всё равно. Демид не врал сейчас, я это чувствовала на подсознательном уровне. Сейчас, вспоминая некоторые отрывки из прошлой жизни, я могла поклясться, что была свидетельницей маминого недвусмысленного флирта с другими мужчинами. Я была слишком счастлива, чтобы такое замечать, слишком беспечна и наивна.
Я жила под каким-то стеклянным колпаком, будто тепличное растение, а теперь этот купол разбился. В одно мгновение. И теперь я погибаю…
Мне протянули вроде бы руку помощи, но разве я могу её принять? Это не рука. Это член помощи.
Стоило бы ухватиться за него обеими руками и зубами и всем, чем только можно, но гордость не позволяла.
– Я когда-то обижал тебя, Оля? – продолжил пытать меня Демид. – Вот чтобы прям конкретно, а не та истерика, когда я разбил нечаянно твой айфон?