Чужая женщина
Шрифт:
Хотя и Лара эта выглядела весьма экзотично. Худая, бледная, вся в черном, с черными длинными прямыми волосами, на вид – гладкими и тяжелыми, словно конская грива. Челка почти до глаз, а сами глаза – светло-серые, черным подведенные чуть ли не до висков, а-ля Нефертити… Кстати, в первый момент Феликсу ее глаза показались черными, и лишь потом он заметил, что это не так…
Лара эта напоминала инопланетянку. Странная, дикая внешность. Из этих, из готов, что ли?..
Хотя не так уж и молода. Вернее – молодая, но не юная. Лет двадцати
Феликс решил приударить за Ларой, для вида. После ужина вышел за ней…
Некоторое время наблюдал издали, потом Лара перегнулась через перила… Это был удобный момент для сближения. «Ах, осторожней, вы упадете…» и т. д. и т. п.
Но Лара огорошила его своим предположением, что он муж Альбины и отец этих двух мальчиков.
Странная девица. Сумасшедшая? Хотя нет, не похоже. Желание брать Лару в фиктивные подружки поостыло…
Этим утром Феликс постарался встать пораньше, чтобы хотя бы за завтраком ни с кем не столкнуться. И на тебе – Лара тут… Хотя именно ее, кажется, нечего опасаться. Лара – не из охотниц.
И вот она сидела у окна, вся освещенная солнцем, и рассеяно мешала ложкой в чашке… Белое-белое лицо, черные-черные волосы. На свету зрачки ее сузились, глаза тоже казались белыми…
Из рукавов черной водолазки выглядывали узкие запястья, тонкие и хрупкие. Ни колец, ни браслетов. Печальное, странное, холодное создание. Очень красивое. Изысканно-изящное…
Феликс опустил голову, почувствовав приступ досады и раздражения. Он злился не на Лару, нет. Он злился сейчас на себя. За то, что Лара на самом деле ему нравилась. Ладно, она не охотница. Но она дала повод вспомнить, что охотник – он.
Девушка допила кофе, скомкала в пальцах салфетку и ушла, на прощание бросила равнодушно-невнятно: «Приятного аппетита».
А через пять минут явились соседи – Никита Андреевич и Лидия Савельевна, чета пенсионеров. Кстати, вполне приличные, деликатные люди. Прибежали мальчишки, отпрыски Альбины – Гоша и Петя. Молчаливые и тоже неназойливые, изнывающие от вселенской тоски. И вот она, Альбина… выплыла из дверей, встала посреди ресторана и жадно оглядела зал. Нашла в толпе взглядом Феликса и сладко улыбнулась.
«Да пошла ты…» – с тоской подумал Феликс и выскочил из-за стола, так и не доев свои круассаны с маслом.
– Доброе утро! Уже позавтракали? Какой вы быстрый… – обратилась Альбина к Феликсу, когда тот пробегал мимо нее.
– Доброе… Ну, что сказать… Кто рано встает, тому бог подает!
– Верно, верно… – стараясь скрыть разочарование, вздохнула Альбина.
Теплоход плыл сейчас по Угличскому водохранилищу.
Широта, простор. Синее небо сливалось с синей водой, солнце отражалось в волнах серебристой рябью, а вдоль борта с криками летели чайки… Было и холодно и жарко одновременно. Было и плохо и хорошо – тоже одновременно. И, самое главное, Феликс решительно не знал, что со всей этой окружающей красотой делать. И что ему самому делать сейчас – плакать
И главное, где-то здесь бродит Лара, тоже слишком красивая для него…
Поэтому Феликс, не мудрствуя лукаво, вернулся в свою каюту и снова лег спать.
…Он проснулся от того, что в дверь постучала горничная – уборка кают.
Феликс вскочил и, сонный, несчастный, злой, перебрался на палубу. И уже осознанно стал бегать по всему кораблю, выискивая Лару. В надежде, что вот он увидит ее сейчас, заметит в ней какой-нибудь недостаток или она сама ляпнет опять какую-нибудь глупость – и тогда он наконец освободится от всяких мыслей о ней.
Но Лары нигде не обнаружилось – ни на одной из палуб, ни в баре, нигде.
По громкой связи объявили, что сейчас теплоход будет проплывать мимо Калязинской колокольни, которую удобнее всего наблюдать со смотровой площадки.
Феликс принялся искать эту самую смотровую площадку в надежде встретить там Лару.
Наконец нашел нужную палубу, прорвался на нос теплохода. Толпа народу, все щелкают фотоаппаратами, ахают, охают, тычут пальцами в высокую колокольню, вырастающую прямо из воды.
Феликсу эта самая колокольня была до лампочки. Ему не нужна колокольня. Или нужна, но только в комплекте с Ларой! Он потолкался в толпе, не слушая гида, рассказывающего об истории Никольского собора и о том, как получилось, что колокольня собора теперь торчала из воды, выбрался на свободное место, перегнулся через перила…
И увидел Лару – она стояла на нижней палубе, и ее черные волосы развевались на ветру.
Феликс по трапу спустился вниз. Солнце светило прямо в глаза, мимо, на уровне лица, метрах в двух от борта, пролетела чайка – она повернула голову к Феликсу и, раскрыв клюв, сердито заверещала. Словно пророчество какое выкрикнула…
– Лара!
– А? – Молодая женщина повернулась быстро – лицо оживленное, радостное – и сказала, указывая рукой на приближающуюся колокольню: – Чудесно, да?
Наверное, Ларе было все равно, кто с ней рядом. Она обратилась сейчас не к Феликсу, а просто к знакомому… Хотела разделить с кем-то свои чувства. Все равно с кем.
У Феликса заныло сердце. Лара оказалась настолько мила, настолько хороша, что никаких недостатков он в ней не смог разглядеть. И это было ужасно. Какая мука, какое наказание для нормального, здравомыслящего человека – влюбиться… Влюбиться с первого взгляда.
– Ага, – сглотнув, кивнул Феликс. – Очень красивая!
Лара вдруг вспыхнула, отвернулась.
Феликс встал рядом, положив свои руки на борт – рядом с ее. Лара молчала, молчал и он.
Проплыли мимо Калязинской колокольни, та уже растаяла вдали, в бликах от воды, в солнечной дымке…
– Лара… Лара, а идемте в бар?
– Зачем?
– Как зачем?.. Выпьем пива, вина, чего вы там любите, я не знаю…
– Пить с утра?.. Нет, я не могу. Я не хочу, – она поморщилась, приложив ладонь к горлу.