Чужая женщина
Шрифт:
– Как это – не виноват! – опять фыркнула Наталья, с интересом разглядывавшая Лару. – Еще как виноват! Столько крови мне выпил своими похождениями…
– Не виноват он! – исступленно, упрямо повторила Лара. – Он таким вот был. Его не переделать было… Это его характер, его особенности… Надо любить человека таким, какой он есть, или вовсе с ним не связываться!
В этот момент Лара вспомнила о Свете. О том, как бескорыстно и милосердно Света относилась к Виктору, как закрывала глаза на все его недостатки, как помнила об этом
Наталья нахмурилась:
– Ладно… Советы взялась давать. Умная какая. Глаза б мои тебя не видели. Виктор, Виктор! – передразнила она. – Я уж сто лет как этого кобеля забыла… Ляль, ну а ты чего сидишь, глазами хлопаешь? – с досадой обратилась к дочери Наталья и одним щелчком пальцев сбросила записку на пол. – Пошли!
– Погодите… – задыхаясь, произнесла Лара. – Так вы не знаете!
– Чего я еще не знаю? – недовольно огрызнулась Наталья.
– Про Олю. Про Олю и Сашу! – не владея собой, сказала Лара и схватилась за голову. – Так вы же не знаете…
На них уже начали смотреть.
– А что я должна знать? – подозрительно, с тревогой, спросила Наталья. – Ляль, о чем она? Ляля!
Лара не стала договаривать, схватила свои пакеты и выбежала вон из кафе. Она не могла больше находиться там, рядом с этими женщинами – матерью и дочерью. «Грязь и гадость… И я сама в этой грязи!» – Лара бежала по улице к метро, мучительно переживая этот разговор.
Только сейчас, увидев Наталью воочию, Лара вдруг поняла, что жена Виктора (нет, вдова!) вовсе не нуждалась в ее раскаянии. Наталья уже давно забыла Виктора.
Все эти тонкие материи – раскаяние, искупление, рассуждения о сочетаемости характеров, семейном счастье, воспоминания, переживания – совершенно не интересовали Наталью, женщину, наверное, неглупую и даже незлую, но удивительно приземленную. Конкретную, если можно так сказать.
Лара вдруг поняла, что ей не стоило разговаривать с Натальей. Наталья ее просто не поняла. Да и раскаяния Лары она не ждала… Из раскаяния же шубу не сошьешь, суп не сваришь!
Подходя ближе к дому, Лара немного успокоилась. «Нет, нет, все же не зря я у нее прощения попросила. Надо было это сделать. Даже не ради нее… ради чего-то такого… Да хотя бы ради Оленьки! Может, теперь у нее в голове что-то сдвинется, у этой девушки».
Теперь, когда Лара увидела Наталью и Оленьку вместе, для нее многое прояснилось. Наталья – такая властная, грубая, резкая… Оленьке было с матерью нелегко, наверное, поэтому она все время помнила об отце, Викторе – человеке мягком и добродушном… Конечно, с отцом Оленьке было легче!
«Хорошо, что я не стала договаривать… Наталья ведь не знала, что Саша – мой муж. Интересно, догадалась теперь? И если догадалась, то как это отразится на Оленьке? Одобрит ли Наталья дочь за то, что та решила отомстить мне, или, наоборот, назовет
«Ну да, она пережила трагедию, эта Оля! – спустя минуту думала Лара уже по-другому. – И что, теперь не имеет значения то, что она мстила мне? Я-то ей все простила, но она-то – ни в чем не раскаялась, похоже… Она так и не поняла ничего! Ведь все эти испытания нам даются не просто так, наверное. Для того, чтобы мы все чего-то поняли…»
Лара посмотрела на часы и ахнула – начало пятого.
Ванечка!
Еще никогда она не забирала его так поздно!
Моментально забыв обо всем, Лара выскочила из дома, застегивая на ходу пальто.
…Ваня вместе с другими детьми лепил снеговика – под руководством воспитательницы. Раскраснелся, хохотал.
Не плакал из-за того, что за ним пришли так непривычно поздно.
– Ваня! – вздохнув с облегчением, крикнула Лара.
Тот вздрогнул, обернулся. Увидел ее, замер на мгновение, потом просиял и, топая зимними сапогами, неуклюжий – из-за зимнего же теплого комбинезона, – побежал к Ларе:
– Лара-а!..
С разбега уткнулся ей лицом в живот, обнял.
– Зачем ты кричишь на морозе? Горло застудишь. – Лара поправила на нем шапку, чмокнула в холодную щеку. – Зайчик мой… Зачем же ты орешь-то так, а?
Ваня счастливо захохотал.
– А вторые варежки где? Боже мой, это не варежки, а сосульки! Дай я тебе свои надену… Какой ты, а? Руки-то холодные!
Она, присев на корточки, принялась стаскивать с него варежки, приговаривая и целуя:
– Ты мой мальчик, ты мой зайчик… Зайчик, вот ты кто! Заюшка-зайчишка, отчаянный мальчишка…
Они попрощались с воспитательницей, Ваня помахал приятелям, и Лара с приемным сыном пошли домой.
– Лара, Саша не пришел еще?
– Нет, мой милый, Саша будет к семи.
– Лара, а Саша обещал, что отвезет нас на следующей неделе в кино! Это правда?
– Да-а?.. Ну, раз обещал, значит, правда. Что ж он врать-то будет…
– Лара, а кто сильнее – Человек-паук или Бэтмен?..
Болтая, они шли к дому.
И только подходя к подъезду, Лара вспомнила о том, что сегодня было. И особенно отчетливо вспомнила собственные же слова, сказанные о Викторе Наталье: надо было любить его таким, какой он есть, или не любить его вовсе.
Любить человека таким, какой он есть…
– Ляль, ты меня достала. Целый вечер ко мне с этой ерундой… Мусолим одно и то же, из пустого в порожнее…
– Мама, ну ты можешь мне, в конце концов, рассказать всю правду!
– Не ори. Какую еще правду?
– Она виновата или нет?
– Конечно, виновата! Спала с женатым…
– Мама! Я тебя совсем про другое спрашиваю… Папа из-за нее разбился?
– А из-за кого? Из-за нее, конечно!