Чужестранка. Книга 2. Битва за любовь
Шрифт:
В толпе раздался крик ужаса. Даже Матт и Джефф, похоже, пришли в замешательство.
Отец Бейн медленно покачал головой.
– Слышите? – вопросил он. – Дерзость этой женщины не имеет границ. Она грозит мне смертью, мне, Божьему служителю, перед лицом членов церковного суда!
Возбужденные голоса в толпе стали раздаваться все громче. Почти крича, чтобы все его услышали, отец Бейн продолжил:
– Джентльмены, я призываю вас судить на основе того, что говорят вам чувства и как
И драматическим представлением отца Бейна допрос свидетелей закончился. Судьи объявили краткий перерыв, во время которого из гостиницы им доставили еду для поддержания сил. Обвиняемым такая услуга по-прежнему была недоступна.
Напрягшись, я попыталась ослабить удерживавшие меня путы. Кожаные ремни, которыми я была связана, скрипели, но не поддавались ни на дюйм. В попытке прогнать страх, я несколько иронически подумала, что как раз настало время появиться быстрому молодцу, который должен силой проторить себе дорогу сквозь перепуганную толпу, схватить лишившуюся чувств красавицу и посадить к себе в седло.
Однако мой быстрый молодец в это время находился в далеком лесу, где попивал эль вместе с пожилым аристократом-жизнелюбом и преследовал оленя, который вообще ни в чем не был виноват. Очень маловероятно, скрипя зубами, подумала я, что Джейми успеет прибыть сюда хотя бы для того, чтобы собрать мой прах перед тем, как ветер разнесет его по всем сторонам света.
Находившаяся под гнетом разраставшегося страха, я не сразу услышала конский топот. Но вот из толпы раздались удивленные возгласы, люди стали оборачиваться – и я разобрала доносившийся с мощенной булыжником Хай-стрит ровный цокот подков.
Крики стали громче, толпа расступилась, чтобы дать дорогу всаднику, которого я по-прежнему не видела. Сквозь мое отчаяние пробился чуть заметный ручеек совершенно необоснованной надежды. Что, если Джейми вернулся раньше? Вдруг герцог стал чересчур рьяно его домогаться или оленей в лесу оказалось мало… Чтобы увидеть всадника, я даже приподнялась на цыпочки.
Передние ряды зрителей с трудом раздвинулись, и между плотно прижатыми друг к другу плечами просунул длинную морду крупный гнедой конь. Под удивленными взорами собравшихся, в том числе моим, с седла быстро спрыгнула тощая фигура – прискакал Нед Гоуэн.
Сильно озадаченный Джефф уставился на худощавого невысокого человека.
– Кто вы такой, сэр?
Вежливость судьи, очевидно, стала вынужденным следствием наряда пришельца – серебряных пряжек на обуви и бархатного кафтана: служба главе клана Маккензи имела свои преимущества.
– Меня зовут Эдвард Гоуэн, ваше лордство, – отчеканил Нед. – Я адвокат.
Матт ссутулился и поерзал: стул, на котором он сидел,
– Адвокат? – вновь спросил судья. – Что привело вас сюда?
Нед Гоуэн склонил голову в седом парике, изобразив наиболее церемонный официальный поклон.
– Я прибыл, чтобы оказать мои скромные услуги по защите миссис Фрэзер, ваше лордство, – сказал юрист. – Чтобы защитить прекрасную леди, которую я лично знаю как добрую целительницу, всегда готовую прийти на помощь и прекрасно осведомленную в том, как осуществлять такую помощь.
«Весьма неплохо, – довольно подумала я. – Вот и очко в нашу пользу». На губах Гейлис я заметила то ли восторженную, то ли насмешливую улыбку. Неда трудно было счесть королем красоты, но в ту минуту я бы не стала придираться к внешности.
Поклонившись суду и всем собравшимся, в частности мне (причем совершенно официально), мистер Гоуэн встал еще ровнее, чем держался обычно, поставил большие пальцы в бока и изготовился к бою, приготовив – со свойственным его любезному, много повидавшему сердцу романтизмом – любимое законом оружие: невероятную скуку.
Это было чудовищно нудно. С напором электромясорубки Нед рассматривал каждый пункт обвинения через призму собственного опыта и жестоко разносил его в клочья с помощью меча законодательных актов и топора прецедентов.
Он совершал благородный подвиг. Он говорил, и говорил, и опять говорил, время от времени останавливаясь, якобы для того, чтобы почтительно испросить у суда дозволения, а на самом деле – чтобы отдохнуть и накопить силы для следующей яростной словесной атаки.
Казалось, я одной ногой стояла в могиле и мое будущее зависело исключительно от ораторского искусства этого тщедушного человечка, поэтому должна была ловить каждое его слово. Однако я позорно зевала, причем даже не могла прикрыть рот рукой, потому что руки были связаны, а ноги у меня так болели, что я желала лишь, чтобы меня поскорее сожгли и прервали эту пытку.
Похоже, толпа чувствовала нечто похожее; но чем слабее становилось возбуждение, возникшее утром, сменявшееся откровенной апатией, тем настойчивее слышался тихий и спокойный голос мистера Гоуэна. Народ потихоньку принялся расходиться: кто-то неожиданно вспомнил, что давно пора доить корову, кто-то – что не полил цветы, и у всех возникло впечатление, что пока звучит этот неостановимый голос, ничего важного не случится.
Конец ознакомительного фрагмента.