Чужеземная красотка против строптивого жениха
Шрифт:
– Этот мальчишка… С твоим проявлением он стал ещё более неуправляемым и чересчур болтливым. – Зарычал он, по-прежему меня не отпуская.
– Он уже давно не мальчишка, а взрослый человек, который пытается жить, как велит ему сердце. А то, что он рассказал про семью — так я ему не чужая.
– Сердце? Не чужая?! – Он оттолкнул меня с силой так, что я врезалась спиной в так и стоящего позади меня охранника. Бешеная ухмылка на грани безумия и выпученные глаза этого человека, не предвещали ничего хорошего, но я не я,
– А теперь слушайте меня! – От этого заявления мужчина даже прибалдел. – Я низа что и никогда не позволю вам руководить жизнью Серёжи! Если вам нужны марионетки? идите и купите их на свои грязные деньги! F нас с Сережей не трогайте! Вы и ваши деньги, нам по барабану! Мы целый год жили и остальную жизнь проживём без этих грязных бумажек, и слава богу, — без вас!
– Это ты мне не позволишь? – Выразительно посмотрел он на мои связанные верёвкой руки. Кажется, безумие в его глазах только нарастает.
16.3
– Я! – Ответила ему неожиданно твёрдо, настолько, что он на секунду замер.
– Я знал только одну такую упрямую женщину, способную пойти против всего мира. – Сказал он, всмотревшись в меня уже более спокойным взглядом.
Вот это да… Что за метаморфозы. Я уж мысленно готовилась молитву читать.
– И что стало с этой женщиной? – Тем не менее, тем же тоном отвечаю я.
– Пропала без вести. – Из его уст это прозвучало бы угрожающе и если бы я не знала правды, то непременно бы подумала худшее.
– Вы постарались? – С вырвавшейся из глубины души жестокой усмешкой ответила я, тем самым совершив промах и вновь разъярив этого… мужчину.
– Девочка, похоже ты не понимаешь с кем имеешь дело? – Закипел он ещё пуще.
– Да и вы не представляете, с кем имеете! – Огрызнулась я.
– Убери эти верёвки, — в наручники её! – Рявкает тот.
– Ой, напугал-то!
– Цепь к батарее и на замок! – Продолжал кипеть он, развернувшись и собираясь уходить.
– Спасибо. – Поблагодарила я.
– Что? – Застыл он развернувшись. Этот человек в ярости и с вылупленными в непонятках глазами, та ещё картина.
– Ничего особенного. Разве никогда волшебных слов не слышали?
– Что ты несёшь? Черт… – Выругался он. – Я пытаюсь понять мозг деревенщины…
– Для особо понятливых... Просто поблагодарила за наручники. От верёвок уже пальцев не чувствую. От наручников хоть синяки будут, зато пальцы не отсохнут.
– Дура. – Развернулся он и пошёл на выход.
– Сам дурак! – Не осталась я в долгу. – Что б у тебя там что-нить отсохло, прости господи.
Никогда никому зла не желала, даже Марку, а тут за пару минут знакомства, так довёл… что… Плюнуть бы в след, да мне в этой комнате ещё незнамо сколько кантоваться.
– Ну ты с нашим шефом даёшь. – Укоризненно прошептал охранник, будто шеф может услышать. – С ним ещё никто так не разговаривал. Ты бы попридержала темперамент.
– Так как тебя зовут-то, заботливый мой? – Наконец повернулась я к говорившему, проигнорировав скрытый восторг, светящийся в глазах. – Что-то часто мне в этом городе говорят, что раньше с их шефами так никто не разговаривал.
– Борис.
– Боря, значит.
– Девочка, поуважительнее. Я гораздо старше тебя.
– Я не девочка, а Валентина Никитична, но меня тут никто так не называет, и с уважением не обращается. Вон, – кивнула я на руки, – то верёвкой свяжут, то наручниками наградят. Так что, без обид, Боря. – Вздохнула я, беззлобно посмотрев на мужчину, который, наверное, примерно одного возраста с Лёвой.
– Уффф, – подул тот на разгорячённый лоб. Свой.
– Я могу позвонить и хотя бы сказать, что жива. Ничего больше? – В надежде спросила я.
– Не положено.
– А кормить положено? Я как бы с утра не ела. – Даже не пытаясь спорить дальше, решила поинтересоваться я.
– Только пристегну тебя и принесу чего-нибудь. Ты что любишь?
– Даже так? У пристёгнутой собаки есть выбор что пожрать? Ну раз так, то мясо я люблю. Желательно говядину или конину, а ещё огурчиков бы солёных и на горшок сходить. – Выдала я ему сразу все свои потребности.
Меня сводили куда надо и привязали как приказано. Матрас у батареи мне достался надувной и одеяло совершенно новое, правда без пододеяльника. Совсем тут с жиру бесятся, так с вещами обращаться!
Не знаю когда я так брыкалась в верёвках, вроде сидела на попе ровно, но после них остались красные глубокие рубцы с содранной кожей, которая неприятно саднила, а пожалеть их я могла только погладив носом и подув. Сидела и в прямом смысле зализывала ранки на руках, сдвинув наручники к основанию ладоней. Мало ли, где эти ихние верёвки до этого валялись.
Цепь к наручникам тянулась такая, в общем, одно название. Некоторые на шее такие носят. Я прямо при Боре попробовала её на прочность, на что он просто усмехнулся, наблюдая за моими потугами.
– Передай своему шефу что он тот ещё козел. Людей как собак на цепь садить.
– Бросила бы ты своего Сергея и сидеть бы тут не пришлось. – Укоризненно посмотрел на меня Борис. – Я из-за тебя себя преступником каким-то чувствую.
– А ты и есть преступник. – Успокоила я его. – Законопослушные люди других на цепь не сажают.
16.4
– Думаешь, я кайф от этого ловлю? Да нифига! – Оскорбился он. – Пойду я… Никуда не уходи.
– Сегодня, никуда и не собиралась! Тепло тут у батарейки, уютненько, отопление бы только ещё подключили, но летом же у городских не положено, предпочитаете мерзнуть? – ответила я ему, вызвав ухмылку. – Ты бы мне хоть книжку какую по информатике принёс, часы коротать. Не возбраняется?