Чужие берега
Шрифт:
– А я обязательно должен сорваться? – с любопытством спросил Сварог.
– Ну разумеется! – невесело засмеялся Гаудин. – Скажу больше: еще и очередь выстроится, чтобы посильнее толкнуть вас в спину. Нет, ваше величество, вы серьезно полагаете, что сможете удержать все эти страны в своих руках? Ну ладно там Хелльстад, где людей-то и нет, или Глан, где вы званы… А Снольдер, например, где вы захватили власть силой? Да что Снольдер! Известно ли вам, мой юный друг, что пока Конгер Ужасный лежал при смерти, в Равене трижды едва не вспыхнула гражданская война? Трижды! И все из-за того, что шла бойкая закулисная грызня за трон. Король еще был жив, а они уже делили корону. И лишь вмешательство моего ведомства спасло ситуацию, помогло сохранить шаткое равновесие. И вы всерьез надеетесь, будто все в Ронеро полагают
Он сделал паузу, явно ожидая вопросов или комментариев, но Сварог безмолвствовал. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и вокруг летучего острова на высоких ажурных столбиках зажглись гирлянды фонариков, уютно высветив террасу и окрасив стены манора в мягкие тона. Проплывающий неподалеку веселящийся манор тоже вспыхнул огоньками – россыпь сияющих брильянтов ручейками прокатилась по нему сверху вниз, от вершины к плоскому основанию, и манор мигом превратился в веселенькую новогоднюю елку, парящую в небе над Таларом. Некогда Сварог по наивности полагал, что иллюминация призвана не столько освещать по ночам воздушные замки, сколько служить своего рода позиционными огнями – во избежание столкновения с прочими летающими транспортными средствами, но позже смекнул, что никакое столкновение в воздухе ларам не грозит: аппаратура начеку, да и магия убережет. Вот разве что водителю означенного транспортного средства все же спокойнее видеть, что он проносится не мимо темной зловещей глыбы, – рядышком плывет беззаботно сверкающий остров, свои…
Гаудин же, похоже, был настолько погружен в собственные грустные размышления, что смены освещения даже не заметил. Он продолжал прежним менторским тоном:
– Обширность владений, ваше величество, выйдет вам боком. Во-первых, до удаленных уголков ваши высокомудрые указы будут идти месяцами, пониматься там превратно и исполняться кое-как, поскольку удаленность от столицы и неистребимое провинциальное мышление отнюдь не способствуют пиетету к королю. И придется вводить войска, принимать карательные меры, закручивать гайки, что уважения вам не прибавит. Во-вторых, бюрократическая машина у каждого государства своя, она огромна и разветвленна, и, попытавшись подчинить управленческие аппараты одному центру, вы немного погодя с удивлением заметите, что породили на свет еще большую махину, неповоротливую и косную… Эта махина раздавит вас, мой друг. Вы потонете в бумагах, даже если будете прекрасно разбираться в тонкостях законов и особенностях укладов всех стран. А поскольку вы в них не разбираетесь, то завалите дела раньше, чем потонете… И заметьте, это только при условии, что все пойдет гладко. А ведь есть еще и в-третьих, и в-двадцать пятых… Возможны недовольство армии, разного рода рокоши, попытки ваганума, пограничные конфликты, восстания наконец… Так что и мне вы тоже на хвост наступили, любезный граф, поскольку разгребать за вами придется именно вашему покорному слуге. Если успею…
– Однако умеете вы внушить оптимизм, милейший лорд, – усмехнулся Сварог. – Меня так и тянет виновато потупить взор и проскулить: «Я больше не буду».
Хотя был, чего уж греха таить, был в словах Гаудина определенный резон. Сварог и сам знал немало примеров из истории Земли, когда безудержное расширение границ государства приводило к его скорой гибели… Но что тут поделаешь, если короны и титулы сами просятся в руки Сварога? Не отказываться же…
– Я и не обязан быть оптимистом, – резко ответил начальник тайной полиции, по-прежнему не глядя на собеседника. – Я реалист. И должен ежесекундно останавливаться, оглядываться, думать. Иначе грош мне цена, и гнать меня надо с поста в три шеи.
– Знаете, – сказал Сварог, – а вот я не настолько мрачно смотрю на вещи. Один генерал из моего мира как-то заметил: «Власть не берут, ее подбирают». Правда, генерал этот плохо потом кончил, но суть-то не меняется: крепкую
– Нет, положительно вы удивительный человек. Императрица же предлагала вам пост канцлера, ну почему вы отказались? Побоялись наломать таких дров, что положение потом будут выправлять годами? И между тем преспокойно напяливаете на свою буйную головушку корону за короной?..
Оп-па!
Сварог, чтобы его не выдали глаза, отвел взгляд. До Гаудина, конечно, должны были дойти слухи, что Яна просила его занять место канцлера. Но с Яной-то они беседовали наедине, и никто не мог знать, что Сварог выразил отказ именно этими словами: «Я тебе наломаю таких дров, что выправлять положение будут годами». Значит, у старого лиса есть уши в маноре Гэйр? Проболтались вы, господин надворный советник, ай-ай-ай, какой прокол с вашей стороны!
– Зато я согласился на другой пост, – сказал Сварог. – Вы, естественно, уже в курсе?..
Гаудин поднял голову, посмотрел на небо. В небе на закате еще разливалось в полгоризонта мутное розовое свечение. На восходе же царила иссиня-черная бездна, наполненная дрожащими искорками звезд. Юпитера видно не было – не иначе, он находился по другую сторону Талара… А вот в вышине над головой, чуть левее островерхой башенки со стрельчатыми окнами, можно было бы (если б не легкая дымка) различить неприметную алую точку. Уже и телескопа не надо, чтобы увидеть ее, достаточно обладать острым зрением…
– Она близко, – невпопад сказал Гаудин. Он пошевелился в кресле, засовывая руки поглубже в карманы плаща: холодало. – И с каждым днем все ближе. Вы были правы, можете гордиться: это Багряная Звезда. Происходят странные вещи, и все чаще, чаще… Есть сведения, например, что в предгорьях Каталауна исчезла целая деревня – стояла триста лет, и вдруг как не бывало, ровное поле на ее месте; зато в одном из городов Шагана из ничего, из воздуха, вдруг возник огромный двенадцатиколесный экипаж, на немыслимой скорости врезался в стену часовни, загорелся и взорвался. Возница погиб мгновенно. Это был автомобиль для перевозки грузов из тех времен – до Шторма. Утверждают, что это суть проявления Пробоя. В устье Итела несколько раз наблюдали Серебряный Ветер – к счастью, пока обошлось без жертв. Моряки отказываются выходить в море: дескать, Великий Кракен проснулся. И прочая, прочая… В Магистериуме паника и переполох – спешно вытаскиваются из пыльных архивов любые материалы о Багряной Звезде, мифы, пророчества, какие-то обрывки, чудом сохранившиеся за пять тысяч лет. Изучаются, классифицируются, сопоставляются. Ищут, как спастись, как уберечься… Только, боюсь, все это впустую. И если Багряная Звезда действительно является предвестником нового Шторма, то спасения нет. Нам не выжить. И в эти дни мне б очень не хотелось, чтобы мы стали врагами, граф.
– А мы можем стать врагами? – искренне удивился Сварог. Гаудин пожал плечами:
– Вы, помимо прочего, еще и в высшей степени непредсказуемый человек. Совершенно невозможно угадать, какой фортель вы выкинете в следующий момент. А я не люблю неизвестность. Я боюсь неизвестности… Я боюсь вас, граф Гэйр. И подчас у меня закрадывается мысль, что было бы лучше, если б вас здесь не было вовсе. Спокойнее было бы.
Они ненадолго замолчали. И Сварог вдруг понял, что Гаудин вовсе не проговорился насчет наломанных дров, – напротив, старый лис недвусмысленно давал понять, что ему известен каждый шаг, каждое слово Сварога. Ах ты, интриган…
– Могу ли я предположить, что вы мне угрожаете, любезный лорд? – проникновенно спросил Сварог.
– Перестаньте, – поморщился Гаудин, – какие тут угрозы… Просто если вы попадете в настоящий переплет, я не знаю, стану ли выручать вас. Возможно, я просто буду стоять в стороне и с интересом наблюдать, удастся ли вам в очередной раз выбраться сухим из воды. А если не удастся, то я не уверен, что заплачу от горя.
Неожиданно он посмотрел прямо в глаза Сварогу. Без гнева, без упрека, без осуждения. Сварог не смог прочитать в этом взгляде ничего. Но взгляд начальника тайной полиции ему не понравился. Очень не понравился.