Чужие браки
Шрифт:
Мужчины рассмеялись.
В соседней комнате горничная накрывала на стол для детей, которых решили пораньше покормить ужином. Эти графтонские провинциалы всегда раздражали девушку подобными просьбами. Задняя дверь шале распахнулась, впустив облако морозного пара и ворох снега, и следом младших Фростов и Джоната Уикхема, все еще продолжавших кидаться друг в друга снежками. Мальчишки ввалились в комнату.
— Закройте эту чертову дверь, — закричал на них Майкл.
Ханна спустилась вниз. На ней были черные вельветовые джинсы и короткие замшевые сапожки. Рядом уныло плелся Фредди.
— Почему мне нельзя было поиграть в снежки с остальными? — на
— Интересно, нальют мне здесь выпить? — произнесла Ханна, не глядя на Дарси.
Майкл встал и налил ей виски.
— Счастливого праздника всем нам, — сказала Ханна, чокаясь с Майклом.
Вечером, когда детей уложили спать и обед был закончен, взрослые собрались выпить в гостиной. Снег так и не прекратился, он, казалось, засыпал все кругом, отрезая шестерых человек, сидящих в гостиной, от остального мира. Все ощущали в воздухе какой-то авантюрный дух, как будто действительно существовал риск остаться здесь вот так, вшестером, и еще не известно, что за этим последует.
Никто не обсуждал эту тему, но все знали, что произошло у Вики и Гордона из-за Нины, и как ни странно, эта история выбила из колеи абсолютно всех, заставив по-новому взглянуть друг на друга и задуматься, действительно ли они знают своих приятелей так хорошо, как им всегда казалось.
После скандала на Рождество Гордон жил какое-то время у себя в офисе, затем перебрался в отель. Затем разнеслись слухи, что он вроде бы опять живет дома. Определенно, Вики удалось прибрать мужа к рукам.
С Рождества никто не видел Рэнсомов ни вместе ни врозь. Эндрю сообщил Дженис, что Гордон очень много стал работать. Дженис рассказала остальным женщинам то, что также слышала от мужа: Нина Корт на некоторое время вернулась обратно в Лондон, но больше никто ничего не знал.
Все женщины нашли способ так или иначе сообщить Вики, что она может на них рассчитывать, если что-нибудь понадобится. Вики поблагодарила всех по очереди, но не сообщила никому никаких подробностей. Она казалась целиком поглощенной заботами о детях.
И все же графтонцы привезли с собой в Мерибел ощущение распада привычного жизненного уклада.
Ханна вытянула ноги перед камином. Она не заколола волосы, и они падали на лоб, скрывая руку, которой Ханна подперла голову. Джинсы подчеркивали ее тонкую талию и пышные бедра. Эндрю и Майкл оба смотрели на нее, и Ханна ощущала их взгляды. На губах ее играла улыбка покорительницы сердец, ей пока еще удавалось удержаться на границе между пышностью и полнотой.
Дарси, казалось, был единственным, кто не замечал, какой эффект производит Ханна на окружающих. Он успел основательно выпить еще до обеда и сейчас смотрел в окно на тающие на стекле снежные хлопья.
— Ну и как, — мягко начала Дженис, нарушив тишину. — Мы все рады, что приехали сюда, не так ли?
Она оглядела присутствующих в ожидании ответа.
На Дженис была просторная шелковая роба, так как она достигла в последние время максимально допустимого для себя веса, той стадии, когда она шутливо называла себя «Толстуха Джен». Скоро придется садиться на диету, которая превратит ее опять в «Пышку Джен», а потом все начнется сначала.
— Конечно, мы рады, — пробормотал Майкл. Вдали от больницы, в отсутствии необходимости постоянно думать о расписании на завтра Майкл Уикхем казался жизнерадостным, почти легкомысленным мужчиной. Вино и виски за обедом расслабили его еще больше. Ноги он вытянул перед собой, а его длинные пальцы хирурга барабанили какую-то развеселую мелодию по ручкам кресла.
Эндрю сонно водил руками по животу.
— Мне надо отдохнуть, — сказал он.
Последние месяцы выдались довольно тяжелыми. Экономический спад напрямую сказывался на бизнесе, к тому же еще Гордон Рэнсом не особенно перетруждал себя работой. Сейчас Эндрю удовлетворенно повторил про себя, что если кто и заслуживает отдых по-настоящему, то это он, Эндрю Фрост.
Марсель ничего не сказала. На ней были джинсы и свитер, вроде бы то же, что и на Ханне, но на той все выглядело нарядно, на Марсель же — буднично. Она знала, что выглядит увядшей и постаревшей. В этом году у Марсель было слишком много забот, связанных с отъездом — найти и привести в порядок лыжи и прочее снаряжение, найти себе замену на работе, законсервировать на неделю дом, чтобы ничего не случилось за время их отсутствия — не протекли краны, не замерзли трубы отопления. Все это так закружило Марсель, что она не нашла времени пройтись по магазинам и купить что-нибудь новое для себя. Она беспокоилась по поводу того, что в детской компании не будет девочек, кроме Дейзи, ее раздражало, что обеды, которые готовила угрюмая горничная, были хуже того, что могла предложить любая ее ученица, за исключением, быть может, Кэтти Клегг. Марсель чувствовала себя усталой и грустной, и ей так хотелось иметь возможность рассказать об этом Майклу, и чтобы тот успокоил и приободрил ее. Но она понимала, что этого делать не стоит, а лучше наоборот притворяться, что она в хорошем настроении и веселится вовсю, чтобы не увеличивать раздражение Майкла, а также собственное разочарование в своем браке. Со времени последней ссоры они были друг с другом безукоризненно вежливы, но настоящего примирения так и не произошло.
— Map? — Дженис смотрела на подругу, вопросительно нахмурив лоб.
— А, да, — Марсель изобразила улыбку, только сейчас вспомнив, о чем, собственно, шла речь. — Я останусь довольна, только если будет хорошая лыжня, — произнесла наконец Марсель. Она с детства прекрасно каталась на лыжах, пожалуй, лучше всех в группе, даже лучше чем Дарси. До этого года, пожалуй, даже до этого месяца, перспектива провести неделю на лыжном курорте подняла бы ее настроение, каким бы плохим оно ни было. И то, что на этот раз такого не произошло, только усиливало страх и грусть, охватившие Марсель.
— Итак, как же мы проведем оставшуюся часть вечера? — спросила Ханна. — Уже поздно, но еще не так поздно, чтобы отправляться спать.
Она рывком откинула волосы со лба, обнажив при этом безукоризненно белую шею. За спиной Ханны обрушилось в огонь, подняв сноп искр, обгоревшее полено.
Все опять замолчали.
В этой тихой комнате, лишенные из-за снегопада возможности выйти на улицу, все присутствующие вдруг вспомнили о Гордоне Рэнсоме и Нине Корт. Даже Марсель, за пеленой охватившей ее грусти, почувствовала, что что-то новое и скорее всего опасное готово ворваться и в их жизнь в любой момент. Даже Эндрю Фрост, начисто лишенный воображения, чувствовал то же самое.
— Сыграем во что-нибудь? — предложил Эндрю, вовсе не потому, что ему очень хотелось поиграть, а чтобы как-то прекратить эту паузу, как-то разрядить напряжение, появившееся в воздухе, и вернуть вечер в нормальное русло. В жизни графтонских приятелей был такой период, когда они увлекались разными играми после обеда, но это было в те времена, когда каждому казалось, что он знает достаточно об остальных и требовалась новая пища для ума.
— Ради Бога, только не эти дурацкие игры.