Чужие деньги

Серова Марина

– Налоговый номер? – удивилась я.

– ИНН. Ваше удостоверение могло устареть, надо проверить статус выплат.

– Ваши документы покажите, пожалуйста, – попросила я.

– Пожалуйста, – передо мной раскрыли красные «корочки».

Юляев Василий Семенович, младший лейтенант. Ага, запомним.

– Одну минуту, я звоню в налоговую по месту жительства.

И снова набрала Вольникова.

– Леш, тут какая-то ерунда творится, – тихонько проговорила я в трубку и описала ситуацию.

Наглый гаишник тусовался

перед моим багажником.

– Где конкретно?

Я объяснила.

Он буркнул:

– Газуй, пускай идет куда подальше. Ребят пришлю, пусть разберутся.

Я так и сделала. Липовый гаишник вяло обернулся и недоуменно посмотрел мне вслед. Разозленная, я поехала дальше.

Глафира оказалась юной – лет двадцати двух – симпатичной девчонкой. Блондинка, с уставшим взглядом и грустным личиком.

Мы уселись за столик, заказали себе кто чего – я кофе, она – травяной чай.

– Тань, я рада, что вы согласились мне помочь, – вздохнула Глафира. – А то такое ощущение, что полицейские решили из меня убийцу сделать. Расспрашивают, допрашивают, алиби интересуются. Мне даже страшно становится. Спрашивайте, что знаю, все расскажу.

– Вы давно с Виктором были знакомы?

– Два года, – пожала она плечами. – Вместе не жили, только собирались. Просто я учусь еще, и от него мне далековато ездить было. Машину не вожу. А Витьку могли в любой момент на работу дернуть.

– Каким он был человеком?

– Хорошим. Витька – на него положиться можно было. Серьезный такой, ответственный. Не знаю, мне с ним было спокойно. Кто бы знал, что такое случится…

– Вы с кем-то из его друзей, с родственниками знакомы? – уточнила я, сделав вид, что не замечаю ее слез. Жалость в таких ситуациях только хуже.

– А родни у него нет. Сирота, детдомовский. В Тарасов после армейки приехал, – пожала плечами Глафира. – Друзей тоже особо не завел. – Она помолчала. – А знаете, оказывается, я не слишком-то много о нем знаю. Ну, двадцать семь лет, побывал в армии, сирота, вырос в детдоме Воронежской области. Заботливый. Готовить умеет. Техникум окончил и курсы охранников, но как-то дослужился до начальника службы охраны, – она растерянно развела руками. – Друзей нет, либо я их не знаю. Встречались мы два-три раза в неделю, в кафешке или у меня – я одна живу. Иногда на ночь у меня оставался.

В день гибели Мохова Глафира была одна, дома, готовилась к лекциям. Впереди сессия, курс у нее последний. Он ей позвонил, сказал, что выходит на смену. Она предложила приехать к ней утром, после работы – пообещала накормить завтраком и уложить спать. Он согласился. А наутро ей позвонили…

В общем-то, серьезная опасность Глафире не грозила – я выяснила, что у них в подъезде серьезно к безопасности относятся. На вахте есть камера, приход-уход и гостей, и хозяев квартир отмечается в журнале. Но нервы потрепать могут.

Наконец я выяснила у Глаши адрес Виктора Мохова, спросила ключи – но ключей у девушки не было. И мы попрощались.

Так-с. Неплохо бы запрос в детдом направить – и вообще выяснить, так сказать, «послужной список» Виктора Мохова. Ну не стреляют людей ни с того ни с сего, у нас все-таки не бандитские девяностые. А эти запросы может Андрюша Мельников сделать по своему ведомству.

Не откладывая дело в долгий ящик, я набрала его номер, высказала просьбу, после чего поехала домой. Вымоталась как собака, надо сказать. Хотя люблю я свою работу.

А вечером ожидаемо позвонил Кирьянов.

– Короче, Тань, дело крайне мутное. Парня убили прямо на его месте работы. Буквально к вахте подъехала машина, он вышел, из окна расстреляли.

– Может, какие-то криминальные элементы?

– Да вот похоже, только в биографии парня ничего не прослеживается. Раньше не попадался, по крайней мере, об этом никому не известно.

– Ага… Что с документами?

– Тут интересно, Тань. Мохов несколько раз менял прописку, и это только в Тарасове. Я тебе на почту три адреса сбросил.

– Спасибо, заботливый ты мой, – вздохнула я, подумав, что придется все адреса объехать и с народом пообщаться. – А что эксперты установили?

– Убит из «ТТ», ствол чистый, нигде не мелькал. В него выпустили пять пуль, Тань. Пять! Три из них – смертельные, в лоб, горло, легкие.

– Следы на трассе?

– Нет следов, в тот день же снег валил, к моменту приезда ребят все засыпало. Да еще и парень, который вызвал полицию, натоптал изрядно – пытался, видите ли, пульс проверить, спасти, так сказать.

– Ну он же не знал, – хмыкнула я. – А что с записями?

– Ни-че-го нового, – отчеканил Кирьянов. – Камера там паршивая стоит, на подъезде к заводу их больше нет. Что за машина, откуда взялась – непонятно. Между прочим, этот твой Ренатин уже на моих парней волком смотрит.

– Это он умеет, – отмахнулась я. – Кирь, если что еще узнаешь – звякни, хорошо?

После беседы с Кирьяновым я изучила список адресов, по которым был прописан Мохов. Хм… три района города. Сначала Жасминка, тот еще край географии. Потом центр – внезапно. В настоящее время – Заводской район, в нескольких остановках общественного транспорта от завода. Ладно, с этим завтра разберусь.

Пересмотрела видео – и сам момент преступления, и действия экспертов-криминалистов. Надеялась, появится, за что зацепиться получится. Ни-че-го, как говорит Кирьянов. Подъехали, убили, уехали. Эксперты сработали профессионально, это заметно. Но что они могли найти в снегу?

Ни Вольников, ни Мельников не звонили. Ну да информацию так быстро получить не выйдет.

Я взглянула на часы – близилась полночь. Сегодня я ничего больше не смогу сделать. Хотя…

Набрала Вольникова.

– Леш?