Чужие дети - 2 (фрагменты)
Шрифт:
Спорить Егор не стал. Раз не могут проникнуть, значит не могут. Ирине Геннадьевне лучше знать. Но если не может проникнуть собака, то куда уж медведю! Он представил, как здоровенный медведь карабкается на стену, потом неуклюже плюхается вниз, снова карабкается — и ему стало смешно.
Дядя Саша подозрительно посмотрел на него.
— Ты чего это разулыбался? Дело-то серьезное. Не должен тут никто без нашего ведома бродить — ни зверь, ни человек.
Егор погасил улыбку.
— Надо охране сообщить. Может быть, они что-то знают?
— Кто они? Василий один дежурит. Здесь же по стене сплошная техника. Чуть что — такой тарарам поднимет, что тошно станет. Да только не верю я этой технике. Человек надежнее. Сроду не сталкивался с такой машиной, которая бы не барахлила. А может, действительно собак завести? Для верности. Как, Ириша?
— Ну о чем вы, Александр Иванович, какие собаки? А если кто-нибудь из детей к этим собакам полезет? — Глаз Ирины Геннадьевны за потемневшими на солнце стеклами очков видно не было, но чувствовалось, что взгляд их сейчас строг, если не суров.
Дядя Саша смешался.
— Да, это верно, это правильно. Глупость сказал, не подумал. Но Василию все равно надо следы показать. Может правда он что-нибудь знает?
Вряд ли Василий Степанович знал что-то о загадочных следах, потому что воспринял сообщение о них очень серьезно. Внимательно изучив те несколько отпечатков, которые можно было различить на земле, он велел всем отойти подальше и со словами: «Надо доложить!» быстрым шагом удалился в дежурку.
— Ну, нам здесь делать больше нечего. Кому надо — разберутся, сказала Ирина Геннадьевна. — Пойдемте в дом.
Денис опять о чем-то негромко говорил с Ириной Геннадьевной. «А ведь он уже почти совсем взрослый, — со странным чувством подумал Егор. — Так не успеешь оглянуться — и уйдет из дома своей дорогой. Будет изредка навещать стареющего отца, с каждым разом все более неузнаваемый и далекий».
Дядя Саша словно в душу Егору заглянул.
— Вот так и мои, — вздохнул он. — Вырастут, вытянутся — и поминай как звали. Кем будут — один Бог ведает. И не вспомнят, наверное, старика. Весточки даже не пришлют. Охо-хо!
Егор рассмеялся и обнял его за плечи:
— Хватит тебе причитать! Сам подумай — ну куда они от тебя денутся?
— Да уж денутся! — махнул дядя рукой.
— Куда?!
— Туда! — Дядя Саша ткнул пальцем в небо. — Понимаешь, Егорша, с некоторых пор запала мне мысль одна. И никак покоя не дает. Погоди, не ходи в дом. Давай здесь посидим.
Они сели на скамейку, стоявшую недалеко от входа в пансионат. Егор потянул из кармана сигареты, предложил дяде. Тот отмахнулся.
— Совсем ты меня забыл, племяш. Я ведь уже полгода не курю. Ребятам дым неприятен.
— Что, они сказали? — поинтересовался Егор.
— Да нет, разве они скажут! Деликатные. Я сам вижу.
— Так, может быть, и я не буду?
— Кури, на воздухе можно.
— Так что да мысль тебя мучает? — спросил Егор, щелкнув зажигалкой и затянувшись.
— Вот сам рассуди. Растет-растет человек, вроде правильно его воспитывают, учат чему надо. А вырастает охламон несусветный, жулик какой-нибудь, а то и вовсе убийца. Откуда это берется? Кто его этому учил? Ведь ни родители, ни школа ничего плохого не хотели.
— Это тебе лучше у Ирины Геннадьевны спросить. Она доктор педагогических наук. А я кто?
— Ирина, конечно, человек знающий и специалист хороший. Только, я думаю, помимо воспитания в каждом ребенке что-то с самого рождения заложено. Можно, если очень постараться, плохую программу на хорошую переделать. И все равно, однажды, когда ребенок уже вырастет, нет гарантий, что не сорвется.
— Что-то ты, дядя Саша, завираешься. С чего это он срываться будет, если всю жизнь его учили только хорошему?
— С чего? А вот именно с того, что в нем от рождения заложено. Не знаю, как оно там называется: гены, хромосомы…
— Ну ладно, есть — нет, не нам разбираться. А твои ребята здесь при чем?
— Да как сказать… Ты помнишь фильм, что нам «свиньи» в Николеньках показывали?
— Какие свиньи?
— Память отшибло? Враги «зайцев».
— А-а… Ну, помню.
— Помнишь, что взрослые «зайцы» на той планете вытворяли?
— Ну…
— Вот и ну! А если в ребятах это самое заложено? А вырастут они и пойдут все крушить направо и налево? Ты можешь мне дать гарантию, что не будет этого?
Егор ошарашенно молчал. А дядя Саша продолжал развивать свою мысль:
— Конечно, может быть, ничего такого не произойдет, тем более, что у нас ребят плохому не научат. Но вдруг?
— Погоди-погоди, — опомнился Егор. — Ты что же, не веришь им?
— Да почему не верю, с чего ты взял?
— Как с чего? Ты ведь их нашел, спас, воспитываешь — и ты же такое говоришь!
— Брось ерунду городить! — подскочил со скамейки дядя Саша. — Не говорил я, что не верю! И мыслей у меня таких даже не было!
— Ну так что, же ты турусы на колесах здесь разводишь! — тоже подскочил Егор. — Ты подумай как следует, они — дети! А вырастут — кто им оружие и корабли космические даст? Да будь они хоть трижды такими бандитами, как их родители, что всемером можно сделать против целой планеты?
— Ду-у-рак ты! — вдруг сказал дядя Саша и, безнадежно махнув рукой, снова сел на скамейку. — Да разве же я об этом тебе толкую?
— А о чем же?
— Не о планете забочусь, что ей сделается. О ребятах!
Егор мысленно обозвал себя идиотом. Как только могло такое в голову придти: дядя Саша против своих приемышей? Он примирительно положил руку на плечо дяде.