Шрифт:
Глава 1
Максим
Прошлое:
'– Привет. Поговорим?
— Поговорим, чего ж не поговорить-то? – разваливается на стуле, будто ощущает себя хозяином положения. Ну что ж, в этом положении долго я ему находится не позволю.
— Скажи мне, только честно, ты знал сколько ей лет? Не ври только.
— Ну, допустим, знал. А чего мне врать? Кого бояться? Тебя? Я тебе ничего не должен.
—
— Ну, допустим.
— Разговаривай нормально, хватить свои «Ну, допустим». Я у тебя не денег в долг пришёл просить, не выпендривайся.
— А я с тобой так нормально разговариваю, не захотел бы, не разговаривал вообще, не повышай голоса!
— Если ты знаешь сколько ей лет, ты что, не мог подумать о защите? Ты что, не понимал, что она забеременеет, и это будет проблемой?
— Проблемой для кого? — ухмыляется.
— Да пусть хотя бы для неё, какое-то имеет значение? Она молодая девушка, ты сломал ей жизнь, теперь будет одна с ребёнком. Ты вообще хоть понимаешь это? И вообще, у тебя есть какие это чувства к ней? — задаю вопрос, на который знаю ответ.
— Я что-то не понимаю, ты что решил ко мне или душу лезть? Для этого напросился на встречу? — подзывает официантку и, не стесняясь меня проходит по её телу оценивающим взглядом.
— Я к тебе никуда не напрашивался, — начинаю кипеть, но вспоминаю что если сейчас налечу на него, сделаю хуже только Насте. — Я её старший брат, и буду защищать её, запомни это раз и навсегда. Какие планы насчёт ваших отношений?
— Ни одного, — равнодушно бросают мне в лицо и даже этого не стесняется. Официантка подходит, приносит ему пиво, и он без смущения хлопает ей по заду, когда она отворачивается.
— То есть, она будет растить ребёнка одна?
— Да мне в принципе, какое дело одна, не одна, пусть найдёт себе мужика, который будет помогать ей растить пацана или девчонку, кто там у неё будет? Мне какое дело? Она должна была думать своей головой, не тем местом, которым она думала'.
Опять эти навязчивые воспоминания лезут в мою голову.
Пора ехать к родителям, сегодня Матвея везти на приём к педиатру.
Поднимаюсь с кровати, бездумно иду на кухню и выпиваю стакан минеральной воды. Настроения нет. Пробежка, несколько силовых упражнений, чтобы не потерять форму, которую я приобрёл благодаря спорту, турник и можно начинать день.
Хотя начинать его совсем не хочется. Новый день… А кажется, что один длинный, длинный: всё по стандарту, поспал, поел, поработал, съездил к родителям, помог с Матвеем, потом снова поработал, и так по кругу. Всё. Не люблю спать, потому что, когда удаётся, очень часто снится сон, где Матвей плачет бесконечно долго, а Настя не пытается его успокоить.
Я тоже никак не могу его успокоить и самое, главное — не знаю как это сделать. Всегда одна и таже мысль и та с паникой: как помочь? Я не имел опыта общения с детьми. До прошлого года ничего о них не знал, а когда столкнулся оказался в полной растерянности. Младенцев видел в рекламе памперсов и не более, меня такому никто не готовил. Своей, отдельной семьи на данный момент жизни не было, это не являлось для меня интересным.
После рождения Матвея моя мама взяла на себя уход за ним, уволилась с работы, с младенцем на руках не поработаешь каждый день. Да и возраст не позволял жить в темпе работы каждый день и заботы о ребёнке. Мы с отцом взяли на себя обязанность их содержания. Да и могли ли быть иначе?
Отец этот год сильно болел, переживания в таком возрасте не проходят бесследно. Прочем, как и в любом другом. Он очень старался помочь маме, старался взять на себя ответственность по воспитанию Матвея, как будто извиняясь перед мамой за то, что недоглядел за сестрой.
Но мне до сих пор кажется, что он ищет отражение сестры в нём. Моя задача довольно проста и одновременно сложна, мне приходится и работать и родителям помогать с Матвеем. Езжу к ним каждый день. Редко, но остаюсь на ночь. Я считаю, что не имею право оставить их один на один с этой бедой. Да, и мне тяжело, но, по сути, закройся я в своей конуре, они останутся сразу без обоих детей. Без меня и без Насти. Только я живой. А Настя в могиле.
С родителями я сейчас не живу, мне позволяют мои возможности. Наверное, в ситуации сегодняшнего дня мог бы вернуться к ним, но не смог. Всё равно, наверное, бы я сбежал. Наверное — это самое верное слово. Хотя и не трус по жизни. А Матвея боюсь.
Когда остаюсь с ним один на один, ко мне приходила паника. Маленький человек, который не может сказать: где и что болит, что беспокоит, хочет кушать или пить. И я паникую. Отсутствие опыта общения с детьми, как казалось тяжёлая ноша, меня тяготит каждая его слеза, начинаю постоянно беситься, задавая себе вопрос: почему Настя? Почему ты так распорядилась своей жизнью, прихватив в ад всю нашу семью, а точнее, то что от неё осталось.
Год назад наш ад тогда наступил на земле.
Пока живёшь обычной рутинной повседневностью не понимаешь какие бывают беды, какие проблемы, и только теряя близкого человека начинаешь реально понимать, что все эти мелкие проблемы прошлого, детства и юности, это не сложно, не трудно и не плохо.
Когда я познал истинную потерю, похоронив сестру, видя, как гаснет на моих глазах моя мать, как отец постарел сразу же на несколько лет, понял, что всё, что было раньше всё ерунда. Это всё так, мелочи понемногу.
Когда мы хоронили Настю, мне казалось, что от меня оторвали кусок меня, кусок моего существования, кусок, практически тела, ведь мы всегда были вместе, не смотря даже на то, что разнополые дети и разница большая. Родители всегда работали, старались для нас с Настей, а я помогал им. Меня с самого рождения приучали к мысли, что я старший брат и должен заботиться о младшей сестре. И я заботился: не был из тех пацанов, которые ненавидели младшенькую. Нам было комфортно вместе, я таскал её везде, когда мои друзья были не против. Обычная жизнь обычного пацана, с маленьким хвостиком.