Чужие и близкие
Шрифт:
К соседней раковине встал Джексон.
Спросил:
– Ты как? Нормуль? – Неутомимый оптимист, Джексон всегда приходил на час раньше смены. – Выглядишь паршиво. Сообщаю доверительно, как другу.
– Нет, – проговорил я, – всё сделал правильно. Лучше не
– Чего? – густые татарские брови Джексона взлетели вверх, к потолку головы. По паспорту его звали Хадиджа Абдулаевич Барсай. Не имя с фамилией, а народная восточная песня с припевом. Барсай недавно работает в клинике. Первую неделю красивое имя восторгало, потом медсёстры урезали куплеты до демократического "Джексон". Почему именно это имя? Не знаю. Быть может по созвучию… или разглядели что-то общее в профиле и разрезе глаз. – Перетрудился?
– Да, извини. Устал как собака. Мальчишку оперировал.
– Тогда я за него спокоен. – Джексон энергично заработал щеточкой. – Что думаешь об уик-энде? У моих близняшек будет день рождения. Фатима хочет организовать вечеринку. Вино, молодая баранина, сласти и новый фильм. Приходи, а?
– Не хочешь оставаться с тинэйджерами один на один? – предположил я.
Джексон кивнул; я вспомнил своего сына Мишку. Он там, в Карелии без друзей… а я здесь. Будет предательством пойти на день рождения без него.
– Пожалуй, нет. Плохо себя чувствую. Хочу отлежаться.
– Не отказывайся, дорогой! Поправишься – вся неделя впереди! Будешь, как огурчик! – Джексон толкнул меня плечом и перешёл к сушилке. – Забыл тебе сказать, там привезли ещё одного.
– Черт! – я никак не рассчитывал на ещё одного пациента.
– Давай я прооперирую, – предложил Джексон. – Не против?
– Спасибо… с меня причитается.
Мы вышли в блестяще-голубой коридорчик. Лампы сегодня сияли сильнее обычного, до рези в глазах.
– Но тебе придётся сделать одну вещь. – Джексон стоял, подняв руки в перчатках кверху. – В приёмной дочь этого парня. Пациента. Поговори.
– О чём? – опешил я. – Что я могу сказать? Зачем это вообще?
– Девчушке пять лет, твоему сыну шесть. Ты сможешь тактично ей объяснить.
– Объяснить что?
– Дело вот в чём, они ехали в машине, – Джексон рассказывал, опустив глаза, старательно отводил взгляд. Я понял, что он боится. Боится, что я откажусь и потому предложил оперировать. – Дочка и он. Впереди с длинномера сорвало трубу. Тонкую стальную трубу, понимаешь?
– Нет.
– Прямиком бедолаге в голову. Пробило навылет. Жутко, правда? Теперь понял?
– Да я-то что могу? – почти закричал я. – Воскресить его? Превратить трубу в воздушный шарик?
– Какие ты глупости говоришь, как дурак, прости господи! Нельзя просто так пойти и сказать девочке, что из-за какого-то разгильдяя-рабочего её отцу разнесло череп! Тут нужно что-то придумать! Ты же сам отец! Представляешь, какой это шок? У неё год назад мать умерла, а теперь с отцом трагедия. Тут нужно тактично. Только ты сможешь!
Конец ознакомительного фрагмента.