Чужие пространства
Шрифт:
Кто бы мог подумать, что мне доведется чувствовать на губах вкус кислого моря и собственной крови одновременно? Кстати, откуда все же взялся этот совершенно непонятный привкус песка у меня во рту? Я мучительно закашлялся и попытался, свесившись через защитное ограждение, рассмотреть что-нибудь внизу. Теперь мы уже попросту падали. Двигатели всхлипывали на последнем издыхании. Стрелки всех индикаторов стояли на нулях.
Иногда мне почему-то казалось, что я неподвижно лежу на земле, а перед глазами проплывают картины недавних событий.
Внизу,
Поверхность моря рябила от множества плавающих скальных обломков. Найти Илен среди этого хаоса казалось совершенно невозможным. Заряда шлюпочных батарей хватило всего на полчаса полета. Генератор не включился, и я слишком хорошо знал, почему это произошло. Наш полет был последним, и теперь он заканчивался.
Мне не удалось найти Илен, и никогда уже не удастся. Ее поглотила Адра, так же, как незадолго до этого она расправилась со Стримом. Следующими будем мы сами. В этой безжизненной пустыне, на берегу мертвого океана, человеку не выжить.
Мы лишь затянем агонию. Может быть, Илен и Стриму повезло. Мрачные мысли рождались вместе с дикими скачками шлюпки.
Они бросились на поиски без всяких споров. Интересно, стали бы они так торопиться, если бы пропал Стрим? Так же, как и его, нас всех скоро похоронят в песках этой проклятой планеты.
Я старался не думать о том, что мы вообще ничего не найдем, даже собственного лагеря. Я все еще верил в невозможное, хотя шлюпка продолжала падать.
«Сейрос обещал. Сейрос никогда не ошибался, — повторял я как заклинание. — Сейрос говорил, что мы ее отыщем после того, как закончится буря. Он был предсказателем и учителем воинов, он не должен ошибаться!»
Взглянув вниз, я заметил мелькавшие у берега квадраты каких-то развалин.
Виденье было столь мимолетным, что я принял его за рябь в глазах. В этот момент песчаный берег уже несся нам навстречу. Удар был страшен. Нас подбросило вверх. Еще один удар. Хруст амортизаторов, треск разрываемых страховочных ремней и вкус крови на губах.
Так, значит, я лежу на песке и, по-видимому, уже давно. Полет закончен — вот откуда этот привкус крови. Надо попробовать встать, проползти к шлюпке, посмотреть, живы ли остальные. Но сил нет. Я вновь закрываю глаза и слушаю, как у меня в голове гудит огромный красный жук.
Он гудит слишком близко и слишком отчетливо. Я вновь раздираю слипшиеся веки и вижу в воздухе над собой темную массу, с радужными сполохами по бокам. Гул исходит именно от нее. Похоже, это начинается бред, но острое чувство опасности заставляет меня приподняться и ползком, на четвереньках, двинуться к шлюпке.
Оттуда, навстречу летящему за мной преследователю, вырывается красноватый луч выстрела. Слышится хлопок разряда — слишком слабый, чтобы причинить серьезный вред моему врагу.
Тем не менее он взмывает вверх и вскоре исчезает из глаз. Из кабины спускается Каниров, останавливается и долго трясет головой, словно никак не может сообразить, где находится. Наконец он достает из-за пояса флягу, делает несколько жадных глотков и протягивает ее мне.
— Та еще посадочка… Эта тварь мне померещилась, или здесь в самом деле водятся летающие козлы? — Не отвечая, я смотрю на индикатор излучателя в его руках и понимаю, что это был последний наш выстрел.
— Что с Паршиным?
— Да цел он. Тебе больше всех досталось. Мы были пристегнуты, а тебя выбросило из кабины.
— Нужно срочно придумать какое-нибудь оружие. Мне эта летающая гадина не очень понравилась.
— А что, излучателя для нее недостаточно?
— Забудь про него.
Каниров смотрит на индикатор, чертыхается и торопливо идет к шлюпке. Ему понадобится несколько минут, пока он убедится, что все батареи мертвы, так же как и все механизмы. Я чувствую зуд там, где находится кольцо Аристарха. Но о нем я вспомню в самом крайнем случае. Надеяться нужно лишь на собственные силы и разум. Я открываю нижнюю крышку грузового отсека и начинаю разбирать целую груду никому не нужного теперь барахла. Минут через пять из кабины спускается Паршин. Мы не чувствовали симпатии друг к другу с самой первой встречи. Сейчас это уже, пожалуй, не имело значения.
— Что это ты копаешься в наших вещах?
— Ну, они такие же ваши, как и мои.
— С чего бы это?
— Одна пустая планета на трех мужиков, и куча никому не нужного барахла. Еще прежде, чем мы здесь подохнем, это все занесет песком.
— Я запущу двигатели. Мы сможем наладить… — Он говорит неуверенно.
— Ничего ты уже не запустишь. Электричества здесь вообще не бывает, понял?
Я встаю, закидываю за плечи котомку с отобранными вещами и, не попрощавшись, ухожу вдоль побережья в ту сторону, откуда мы прилетели.
— Куда ты?! — не выдержав, кричит мне вслед Паршин.
— Ждите здесь, если хотите. Если найду ее, мы вернемся, — я отвечаю не оборачиваясь, уходя все дальше, и чувствую, как между нами постепенно встает разогретое марево пустынного воздуха. Мне не хочется, чтобы он догадался, чтобы почувствовал, что у меня есть хоть малейший шанс. Но он есть, и, возможно, я ухожу слишком поспешно.
Когда истек второй час моего пути вдоль побережья, я впервые остановился и осмотрелся. Песок стал слишком рыхлым. Я стоял, увязая в нем почти по колено.
Каждый шаг в этой раскаленной массе стоил огромных усилий.
В воздухе вновь послышался жужжащий звук крыльев. Я не видел пока своих преследователей, они летели слишком низко, но уже не оставалось сомнений в том, что они вот-вот появятся.
Так ли уж важно было установить, что там мелькнуло под нами полчаса назад на самом берегу моря? Тень надежды? Или я просто не желал сдаваться, не желал принимать чужие правила игры? Теперь мне предстояло сразиться голыми руками с летающими ветряными мельницами. Они не заставили себя ждать.