Чужие сны (полный вариант)
Шрифт:
"Волк" был, наверное, самым демократичным заведением на обоих берегах Веристы. Достаточно респектабельный: во всяком случае, милиция сюда выезжала всего раза три за все время его существования, и у СЭС к "Волку" претензий не было. Тем не менее, он как-то умудрился привлечь местную молодежь, основных потребителей пива, недорогой водки и незатейливых местных развлечений.
Но если кто-то хотел просто хорошо и сытно, а главное, не слишком дорого поесть, "Волк" мог предложить и это.
Мужчина, который даже мысли не держал топиться в холодной, мелкой и грязной Веристе, занял столик в глубине маленького полутемного зала. Обычно в этот час посетителей было уже порядочно, но сегодня, то ли дождь тому причиной, то ли понедельник, то ли просто звезды так расположились, но "Лунный Волк", практически пустовал. С десяток завсегдатаев - не в счет. Они почти ничего не заказывали, кроме дешевой выпивки и сигарет, изредка - "орбита без сахара" и "антиполицая", так что к ним отношение было почти как к мебели - не стелились, но и не обижали, свои все же.
Так что единственного гостя обслужили быстро и качественно. Он ел солянку, о чем-то размышлял, хмурился. А на маленькой сцене появилась девушка с гитарой. Стройная, даже худая, довольно высокая, с короткой черной стрижкой. В смуглом лице ее было что-то, позволявшее заподозрить китайских или корейских предков. Но только заподозрить.
Девушка вела себя так, словно в зале никого не было. Впрочем, в некотором смысле так оно и было. Она подошла к микрофону, подстроила его, взяла несколько аккордов, посчитала до одного, похмурилась, что-то резкое сказала пареньку за пультом. Наконец, похоже, осталась довольна.
Гитара у нее оказалась хорошая.
Девушка не запела - она просто начала говорить в микрофон, тихо и доверительно. Музыка пришла потом, и потекла вслед за словами...
Дремлешь. До рассвета еще полчаса.
Хочешь, эти стрелки замрут на шести.
Знаешь, я рукой удержу небеса.
Это просто - быть сильной в самом начале пути.
Я любить тебя буду вечно,
Сколько небу смотреться в море,
Сколько ветру гудеть в тростниках,
Сколько звездам сиять.
Я любить тебя буду вечно,
Сколько ночи с рассветом спорить,
Сколько будем дышать,
Сколько будем гореть,
Сколько будем летать.
Голос окреп, налился силой, обрел глубину. Мужчина оторвался от солянки. Остальные уже давно смотрели только на сцену. Девушка ничего не видела. С ее места вообще весь зал казался одним темным пятном. Иногда это было даже к лучшему.
Наши сказки - это быль для кого-то еще.
Наша верность - только гаснущий крик в пустоте.
Если хочешь, я тебя насовсем отпущу.
Это просто - быть щедрой, если поверить мечте.
Я любить тебя буду верно,
Как весной прорастает колос
Только там, где упало зерно,
А иначе - никак.
Я любить тебя буду верно,
Как красивую песню - голос,
Словно птицы - полет,
Словно тонущий - плот,
Как чернила - строка.
Слышишь, за спиной чей-то бешеный бег?
Сердце замирает, почуяв беду.
Верь мне! Я - как только что выпавший снег,
Под которым следов никогда, никогда не найдут!
Голос взлетел к потолку, обрел силу и заполнил все пространство небольшого зала. Он бился в стекла, как волна, и, казалось, сейчас сметет легкие столики и утопит немногочисленных посетителей, как слепых котят.
Я любить тебя буду, словно,
Не горел и не падал ангел.
Словно заново и по-другому
Напишут Завет мастера.
Я любить тебя буду, словно
Никогда не бывало ада.
Словно первую женщину
Создал Господь из ребра...
Голос упал до шепота, но все равно был хорошо слышен даже в вестибюле. Последние слова упали в тишину как тяжелые камни. И несколько долгих секунд было очень тихо.
Потом кто-то захлопал, что-то крикнули, потянулись к выпивке и закускам. Ее это уже не интересовало. Девушка присела на краю эстрады, чтобы подстроить гитару и немного передохнуть. Ей предстояло развлекать публику еще целый час.
Мужчина не спеша вытер губы, бросил салфетку на пустую тарелку и встал. Он все еще размышлял: удача, знак судьбы или очередная подстава босса - в этом богом забытом углу вдруг встретить Леру, но это было искусство ради искусства. Решение он уже принял. Певица его все еще в упор не замечала. Но ничего, он не гордый, он подойдет.
Трудно быть звездой в двадцать лет? Когда Лера слышала этот вопрос от журналистов, она утомленно улыбалась, да, дескать, не сладко, но ничего, справляемся. Однажды она не справилась. И поняла, что на самом деле немыслимо трудно, почти невыносимо быть бывшей звездой в двадцать два. И - напрочь забытой звездой в двадцать три.
– Начать жизнь с начала у меня не хватило сил, - она криво улыбнулась, - и я начала ее с середины.
– Ты просто невероятно поешь. У тебя настоящий талант.
– Я знаю. Знаю, Максим.
– А я думал, почему тебя не видно по телеку...
Шел третий час ночи. В небольшой квартирке, за тщательно задернутыми шторами мужчина и женщина сидели на постели. Заправленной. Ну не было у Лерки ни стульев, ни стола. И не от бедности, а просто за ненадобностью. Кому придет в голову обзаводиться мебелью на съемной хате в городке, куда судьба занесла тебя случайно, и в любой момент может так же случайно вынести? Между ними лежала столешница от журнального столика. Были два литра пива и пакетик сухариков "Емеля". Можно было разогреть в микроволновке куру, прихваченную с собой из ресторана, открыть салатики, порезать хлеб, взять коньяк. Или текилу. Когда-то Лера ее предпочитала всему.
Охоты не было. Даже заниматься любовью не хотелось. Хотя оба подозревали, что этим все и закончится. Оба не возражали, почему бы нет? Просто - ну ее, любовь, пока. Некоторые это называют близостью. А настоящая близость возможна только между близкими людьми. Вот они и спешили наполнить словами пропасть длиной в восемь лет, в надежде, что это поможет. И, похоже, помогало. Потому что оба - не лукавили.
– А я часто в последнее время слышала об Антоне. И тебя один раз вместе с ним видела. В "Новостях". Это правда?