Чужие сны (полный вариант)
Шрифт:
Я пыталась говорить про мороз, лед, лыжи... Понимания не встретила.
Проблема в том, что здесь вся физика другая.
Тут уже я начинаю тормозить. Хотя астрономия и была в школе одним из моих самых любимых предметов, но я плохо представляю планету, которая начинает поворачиваться вокруг своей оси только когда мимо, по очень вытянутой орбите, пролетает комета Бастигея. Все остальное время так обходится. По-моему, это уже входит в противоречие даже не с астрономией, а с геофизикой?
Геометрия здесь тоже какая-то левая. Как, скажите, понимать шар, который является выпуклым с обеих сторон: внешней и внутренней? Просто, с внешней стороны, он выпуклый в одной вселенной, а с внутренней - тоже выпуклый, но уже в другой. Для меня это полная дичь. Такая же, как для местных первое агрегатное состояние Н2О.
В общем, это планета. Большая. Больше Земли. Ее масса, в пересчете на земные меры, около двадцати миллиардов тонн. Ничего себе шарик, да? Четырнадцать материков. И всего один океан.
И где-то здесь, в пределах этого шарика, кстати, он называется Гиас, валяется себе одна небольшая раковина. Неотличимая от тех, которые в погожие дни можно набрать на побережье хоть мешок. Настоящая раковина. И чтобы вернуться назад, или хотя бы просто вырваться из ловушки тринадцатого месяца, я должна ее найти. Всего на всего. Немного покруче иголки в стоге сена, да? Интересно, что бы на это сказал Олег?
Задача облегчается тем, что я совершенно точно знаю - ОДНА подлинная раковина здесь есть. Еще бы мне этого не знать, мы сами ее сюда отправили.
И чего мне стоило ее "пометить"? Сейчас бы горя не знала. Вернее, знала бы, конечно, жизнь здесь далеко не сахар, а путешествия нелегки. И дороги. Но проблем было бы меньше, это без вариантов.
Да, "знала бы я только, где соломку постелить, не набила б столько синяков..."
...Звероящер явился прямо возле улитки, возник из небытия, как карающий ангел. Я невольно посмотрела, не сыплются ли перья. Выглядел он и впрямь сильно потрепанным. Видно, Саша с ребятами показали таки ему, почем фунт лиха оптом и с доставкой. Пальто у него было расхристанным, короткий ежик волос торчал дыбом, лицо перекошено то ли ненавистью, то ли болью... В руках он держал простую деревянную шкатулку.
Увидев на камне своего Чернова, он попытался с размаху прорубить щит ребром ладони. С головой у него, по ходу, было невесело. Силовые щиты вообще-то не рекомендуется вот так рубить. С ними лучше всего просто не делать никаких резких движений. Да и плавных лучше не делать. Тут так: если есть возможность, не дай своему противнику его поставить. А уж если прохлопал, прими его как реальность, данную нам в ощущения. И ищи обходной путь.
Щит вернул Бакшарову его же удар и тот зашипел, перехватив другой рукой запястье.
Боль его не отрезвила. Куда делось знаменитое хладнокровие Звероящера?
– Осорин, отдай Максима, - рявкнул он. Голос в пустом цеху прозвучал громко и неестественно, породив такое же неестественное эхо.
– Отпустишь Чернова, я отпущу вас. Уходите к своему Фениксу. Валите к черту!
– сорвался Бакшаров.
И тут я заметила, что глаза его подозрительно блестят. Он плакал! Звероящер рыдал... Лера!, сообразила я. Шатора погибла. Вторая часть памяти вишу была утрачена безвозвратно.
Влад и ухом не повел.
Бакшаров упал на одно колено, поставил шкатулку на пол. Сделал мягкое движение руками. Пальцы его немного подрагивали, но подчинились. Я смотрела во все глаза. Вот так, именно сейчас я ее и увижу? Вещь, которая вполне могла положить конец этому миру?
Она вынырнула из недр шкатулки как рыбка. Немного покачалась над полом и медленно, подчиняясь пальцам и взгляду Бакшарова, поплыла вверх, под потолок, туда, где бился, слегка подрагивая, тонкий зеленый луч, сфокусированный зеркалами улитки.
Камень Чернова вдруг тихо загудел. И, я поняла это сразу, в первый раз дал полную мощность. Тело парня словно обнял прозрачный кокон, а луч, бивший вверх, и похожий на леску, обрел силу и плотность потока.
– Сволочь!
– крикнул Антон, - сволочь, сволочь...
И все. По ходу, это была его последняя слабость. Он выпрямился. Лицо превратилось в каменную маску. Следы от недавних слез уже казались на ней недоразумением. ЭТОТ человек плакать не мог, просто не умел.
Кролик сверху свистнул и развернул улитку. Луч ударил в раковину.
Я боялась пропустить самое интересное, и даже не моргала. Мысль о том, что я вполне могу не сойти с этого камня, посетила, но как-то не задержалась. Похоже, с раковиной ничего плохого не происходило. Луч ничем не повредил ей, она просто впитывала силу, как акуммулятор, довольно потрескивала... или это мне уже слышалось? И, через некоторое время начала медленно поворачиваться. Сейчас начнется смерч, поняла я. Как в прошлый раз. Посмотрела на несколько десятков тяжеленных зеркал, подвешенных у нас над головой... И впервые мне стало страшно. До этого было просто очень интересно.
Он же питает ее, догадалась я! Необходимо его срочно отключить. Но можно ли сходить с камня? И как я... щит не пропустит. С того момента, как контур запущен, остановить его нельзя. Пока не отработает рассчитанное время, хоть земля тресни, не остановится.
А Бакшаров, похоже, думал иначе. Он сунул свою драгоценную раковину в наш контур, как собственную руку в механизм огромных часов. И теперь ждал, что окажется прочнее: перемелют ее шестерни, или ему удастся их заклинить.
Чернов упал на колени. И вдруг, сразу сковырнулся с камня. Луч, бивший из него, как маяк, снова превратился в тонкую нить. Звероящер даже глаз туда не скосил, а продолжал упорно наращивать обороты.