Чужие сны

Матуш Татьяна

Телефон заиграл "ламбаду" почти сразу.

– Не горячитесь, Татьяна Анатольевна. Просто согласитесь, это странно...

– У меня мало времени, - напомнила я.

– Вы в кассовый зал не заходили. Олег тоже, - Марина, по-ходу, обиделась, - еще вопросы будут?

– Только один. Он вас не затруднит. У нового кассира последний технологический перерыв был во сколько?

– Может быть, вам стоило поговорить с Олегом?

– В пять минут седьмого, - я не спрашивала. Я уже знала ответ. Марина промолчала, из чего я заключила, что не ошиблась.

– У третьего этажа есть какие-то претензии к моей работе?

– Я ни о каких претензиях не знаю, - сказала я и снова отключилась.

Звонить в такое время губернатору было бы уже каким-то запредельным свинством, чреватым политическими осложнениями. Или нормально? В конце концов, он же бывший военный, по идее, должен иметь привычку к ночным тревогам.

Добросовестно поразмыслив минут пять, я пришла к выводу, что дело с трудом, но терпит. А чтобы успокоить... не совесть, а, скорее, нервы, связалась с "горячей линией" и оставила свои телефоны на автоответчике секретаря Кучеры.

Если бы голову можно было отключить так же просто, как мобилу.

По идее, нужно было ехать домой. Чтобы не настораживать шатору. Но сил болтать с Галочкой, смотреть "Кто хочет стать миллионером", и уминать ее кулинарные изыски у меня не было. Перед глазами стояло лицо Маргелова, такое, каким я увидела его за мгновение до исчезновения. Он что-то почувствовал. Удивился. Но ничего не успел сделать.

Я снова позвонила.

– Галинка, не спишь?

– Еще нет, тебя, полуночницу, жду. У меня жаркое приготовлено.

– Спасибо, но придется тебе его одной есть.

– А что так? Опять в банке ЧП?
– я словно воочию увидела ее любопытные глаза и слегка встрепанную челку.

– Нет. У меня встреча. Ты не жди, ложись спать. Я, скорее всего, не приду.

– О-о! Ну ладно, удачи. Потом расскажешь.

Обязательно и всенепременно. И расскажу, и покажу, разве ж смогу я тебе в чем-то отказать. Я же "помечена".

Я посмотрела на часы - первый час.

Интересно, что все человечество делало, пока не изобрели мобильный телефон? Как же мы все, бедняги, мучились?

Кролик ответил мгновенно, словно жил с трубкой возле уха. И спал с ней, и мылся.

– Привет, подруга. Ну, как?

– Восемь, - ответила я, припомнив известный анекдот.

– Что - восемь?
– опешил Кролик.

– А что - как?

– Программа, разумеется. Не получилось? Я предупреждал, что она еще не проверена...

– Не помню, - я искренне удивилась, - вроде ни о чем подобном ты меня не предупреждал. Или я что-то путаю?

– Стареешь, мать. Два дня в памяти не удержать.
– Кролик хихикнул.

– Погоди! Какие два дня? Я была у тебя больше месяца назад.

– Ты же вроде не пьешь.

– Да и ты не колешься, - сказала я, уже слегка нервно, - или уже начал?

– Стоп, - распорядился Кролик, - Перезагрузка. Позавчера ты появилась у меня, вся взбудораженная, будто за тобой, как минимум, Годзилла гонится...

– И что мне было нужно?
– спросила я.

– Программу. Я честно сказал, что она еще не опробована. Мы с тобой договаривались на неделю, ты появляешься через три дня!

– Кролик, та программа, которую я у тебя заказывала, она, часом, не имела какого-нибудь отношения к системе видеонаблюдения?

– Самое прямое. Послушай, ты шутишь? Между прочим, совсем не смешно.

– Кролик, - сказала я, - чего ты боишься больше всего на свете?

Он ответил сразу, словно вопрос была давно обдуман:

– Потери разума.

– Как думаешь, я сумасшедшая?

– Уже не знаю, - честно сказал он.

– Я не помню, что приходила к тебе, заказывала какую-то программу. Больше того, у меня есть серьезные основания подозревать, что на то время, когда я якобы была у тебя, у меня алиби. Я была в другом месте.

Кролик молчал довольно долго. Потом осторожно спросил:

– А сейчас ты где?

– В двух кварталах от твоего дома. Я еду к тебе, - честно предупредила я.

– А как я узнаю, что ты - это ты?
– задал вполне резонный вопрос Кролик.

– В шахматы со мной сыграешь, - ответила я. А что тут еще можно было предложить?

Мгла, висевшая над городом несколько последних дней, неожиданно рассеялось, и на чистом черном шелке неба показался ковш большой медведицы. Я повернула голову: рядом обнаружилась малая. Все же некоторые вещи остаются незыблемыми. Созвездие Феникса сияло сейчас где-то в другом месте. Я попыталась представить себе это место: мир, где можно летать. Мир, где нет старости и болезней. Мир, где не рождаются дети. Мир, где войны ведутся до полного истребления, где не умеют жалеть. Где не существует самого понятия - милосердие. Похоже, я в очередной раз села в лужу, применив к обитателям другой вселенной свою систему ценностей. Если Галочка умеет так лихо прикидываться мной и крутить мозги как хула-хуп, то самым рациональным решением было бы убить меня и занять мое место. Почему она этого не сделала? Есть очень много хороших психологических фильмов, где палач милует жертву, заклятые враги в последний миг опускают оружие, женщина, утомив на ложе любви убийцу своего отца или брата, не может воткнуть в него нож, потому что он выглядит таким беззащитным - спящий. Но это явно не тот случай. Проявляя милосердие, твой враг, тем самым, делает шаг навстречу, к миру. Демонстрирует желание договариваться. Но если мир в принципе невозможен, то - что? Прекратит войну тот, кто первым уничтожит всех своих соперников.

Почему шатора меня не убила? Почему осталась рядом с источником потенциальной опасности? Жила в жутком напряжении, следила за каждым словом, тратила бездну сил... да еще готовила мне всякие вкусности, в рамках легенды?

А ответ-то, пожалуй, только один.

Не смогла. Слабо ей.

Разрозненные кусочки мозаики начали потихоньку обретать какое-то подобие целостности. Еще не картинка, но уже можно угадать домик или мышка. Сюда уложились и мой давний сон про замок, и гнев Влада, когда Алик сказал, что хочет на мне жениться. И факел Калкина. И намеки Олега в "Метро". И то, что Алика спасать ни к чему... Осталось взглянуть, хотя бы одним глазом, на проект "Башни Алладина" и выяснить, что за грузина обезглавил Звероящер в Серебряном Бору. И тогда я сложу этот паззл. И, без сомнения, обнаружу, что во многом знании много печали.

Я с чувством выругалась, помянув мамонтов, баобабы и рыбу-пилу, и поехала к Кролику. Короткая стрелка на часах уже приближалась к часу.

Продуктов в холодильнике было вполне достаточно, чтобы с комфортом пересидеть небольшое вражеское вторжение. Вряд ли массивный белый шкаф так основательно подготовили именно к его визиту, иначе там не появились, бы, например, мороженые котлеты. Наверное, время от времени комната все же использовалась хозяевами.

Котлеты Маргелов вытащил из морозилки, подождал, пока они оттают, и принялся потихоньку прикармливать бродячих кошек, которые водились тут в изобилии, вниманием избалованы не были и хватали все. Уже к исходу первых суток кошки сообразили, что под окнами старого корпуса открылась новая столовка. Парочка "дежурных" сторожила там постоянно, еще пятеро набегали периодически. Покончив с этим, Алик свил надерганные нитки в веревочку, снарядил затяжную петлю, раскрыл форточку и аккуратно разложил ее там. А потом раскрошил бисквит "Киндер", предварительно освободив его от крема и шоколада.