Чужие уроки — 2007
Шрифт:
4 Корень зла (лат.)
5 Разумеется, лишь в теории, но не на практике. Кредитные деньги, изначально задуманные в качестве самоценного товара с растущей стоимостью, из-за избыточной эмиссии пожирают сами себя и обесцениваются.
6 Silvio Gesell, The Natural Economic Order, Part 4, Ch. 1 Free Money.
7 Один из современных синонимов Freigeld (наравне с «нейтральными», «отрицательными», «свободными» деньгами): «Можно сравнить деньги с железнодорожным вагоном, который, как и деньги, облегчает товарообмен. Само собой разумеется, что железнодорожная компания не платит премию (проценты) тому, кто пользуется вагоном, за его разгрузку, обеспечивающую его дальнейшее использование; но пользователь платит небольшую «плату за простой» (демерредж), если не обеспечил разгрузку вагонов. Это в принципе все, что нам следовало бы сделать с деньгами, чтобы исключить негативное воздействие процентов. Каждый пользователь отчисляет небольшую «плату за постановку на стоянку», если задерживает деньги дольше, чем это необходимо в целях обмена» (Маргрит Кеннеди. «Деньги без процентов и инфляции»).
8 Бернар Лиетар. «Душа денег».
9 Там же.
10 Описание модели заимствовано из книги Ирвинга Фишера «Марочные сертификаты».
11 Марки на свободные деньги Вёргеля наклеивались раз в месяц, а не еженедельно.
12 WIR возник в 1934 году и изначально, как и полагается классическим свободным деньгам, предполагал плату за простой, однако после Второй мировой войны от демерреджа отказались.
Американская мулета
Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №19 от 16 октября 2007 года.
Великая обида
Спросите любого политолога или экономиста о теме, способной сегодня радикально порушить status quo мирового порядка, и получите незамедлительный ответ: «Иран». Не кризис недвижимости, не виртуализация системообразующей валюты, не задолженность стран третьего мира, а именно стремление Соединенных Штатов во что бы то ни стало спровоцировать Иран на непродуманные действия, которые сойдут предлогом для развязывания военной агрессии.
Не сомневаюсь, что вдумчивый читатель расценивает «иранскую атомную бомбу» именно так, как она того заслуживает — в качестве бледной театральной декорации. Также очевидно, что за внешней иррациональностью американской реакции проглядывает, как это всегда и было, приземленный фактор — пресловутая нефть. Однако накал страстей вокруг Ирана столь велик, что однозначно сигнализирует о нешуточном эмоциональном переживании. Таком, например, как желание отомстить. И таящейся за этим желанием обиде.
Нечто подобное мы уже наблюдали в драме Саддама Хуссейна, главная проблема которого, в глазах Америки, заключалась, разумеется, не в геноциде курдов, а в том, что иракский лидер сначала был «своим сукиным сыном», а потом вышел из-под контроля, проявив тем самым черную неблагодарность. За это и был наказан.
С Ираном отношения у Штатов и сложнее, и трагичнее. Американская обида слагается из утраты американскими нефтяными компаниями контроля над иранской нефтью в результате исламской революции 1979 года и захвата в ноябре того же года 63 заложников в посольстве Тегерана, которых выпустили спустя 444 дня (!) лишь после того, как были разморожены восемь миллиардов иранских денег, хранящихся на счетах американских банков. Добавьте сюда несмываемый позор спасательной операции «Орлиный коготь» (апрель 1980-го), закончившейся гибелью восьми военнослужащих, взрывом самолета, потерей пяти вертолетов и секретной документации ЦРУ, и вы получите установку на мщение, растянувшуюся на десятилетия.
На другом — иранском — полюсе напряжения притаилась встречная обида, причем настолько болезненная и так глубоко укорененная в сознании персидского народа, что ни о каком примирении в ближайшие годы говорить не приходится. Можно предположить, что обида эта как-то связана с шахом Мохаммедом Реза Пехлеви, который на целую четверть века превратил страну в сырьевой придаток США и Великобритании, а свой народ передал в руки тайной полиции «Савак», обученной самым изысканным пыткам из арсенала гестапо.
Что-то в этой версии, однако, вызывает сомнения. В самом деле: разве Мохаммед не являлся законным наследником Реза Шаха, любимцем нации и оплотом чистоты исламской религии? При чем тогда тут Америка и не забываемая обида на нее?
Операция «Аякс» стала первым успешным государственным переворотом, осуществленном ЦРУ в стране третьего мира без применения прямой вооруженной интервенции. Устранение от власти в 1953 году иранского премьер-министра Мохаммеда Мосаддыка прошло со столь мизерными материальными издержками, столь гладко и столь триумфально, что схема, основанная на диверсионных наработках операции «Аякс», на долгие годы закрепилась лейтмотивом внешней политики Соединенных Штатов. Единственное, чего не учли американские стратеги, так это долгой исторической памяти: «Аякс» поныне расценивается иранцами как величайшее национальное оскорбление, затмевающее по унизительности даже бесчинства британцев в период «Великой Игры»1. Именно «Аякс», а не личность шаха Мохаммеда Реза Пехлеви, разжигает ненависть Ирана к Америке, бесконечно затрудняя примирение, столь необходимое для сохранения стабильности во всем мире.
Нерешительные шахи
Закат великой Персидской империи совпал с восшествием на трон династии Каджаров (1796 год). Две с половиной тысячи лет триумфальной экспансии и доминирования в Средней Азии сменились безуспешными попытками противостоять натиску Российской империи. Военные походы графа Зубова (1796), фельдмаршала Гудовича (1806) и генерала Котляревского (1810–1813) лишили Персию части кавказских территорий (Азербайджан, Дагестан, Восточная Грузия — Гулистанский мир, 1813). Победы генерала Ермолова довершили начатое: Туркманчайский мир (1828) закрепил за Россией Эриванское и Нахичеванское ханства, Тебриз, наложил на шаха гигантскую контрибуцию — 20 миллионов рублей серебром, предоставил России эксклюзивное право на содержание флота в Каспийском море и обеспечил русским купцам беспрепятственную торговлю на всей территории Персии.
Горести территориальных уступок России на севере Персии дополнились британским финансовым порабощением на юге страны. Необходимо отметить, что Британская империя после сокрушительных поражений в Афганистане (первая англо-афганская война 1838–1842 годов, завершившаяся полным истреблением гарнизона в четыре с половиной тысячи человек и обоза из 12 тысяч, включая женщин и детей, и следом — не менее бесславное поражение во второй войне 1878–1881 годов) изменила тактику противостояния России в Центральной Азии, сделав ставку на кулуарные интриги, шпионские диверсии, подкуп должностных лиц персидского двора и финансовую экспансию.
«Великая Игра» закончилась подписанием в 1907 году англо-русского соглашения, по которому Персию условно разделили на три сферы влияния: юг отошел Британии, север — России, а посередине сохранилась узкая полоска, символизирующая не столько независимость некогда великой империи Сефевидов2, сколько буферную зону между внутренне непримиримыми европейскими державами.
Сложившаяся де-факто финансовая зависимость Персии от Британии никак не отразилась в англо-русском соглашении, однако в исторической перспективе оказалась более страшным ярмом, чем территориальные аннексии.
В 1901 году повязанный по рукам и ногам денежными обязательствами шах Моззафар аль-Дин Шах Каджар предоставил британскому финансисту Уильяму Ноксу д’Арси в обмен на смехотворную сумму в 10 тысяч фунтов стерлингов 60-летнюю концессию на добычу нефти на территории в 480 тысяч миль. Выражаясь простым языком — подарил на обозримое будущее всю персидскую нефть.
Три года спустя д’Арси продал за 100 тысяч фунтов контрольный пакет акций своего проекта «Бирманской нефтяной компании», принадлежащей шотландцу Дэвиду Сайму Каргиллу, а та, в свою очередь, учредила в 1909 году «Англо-персидскую нефтяную компанию» (APOC), назначив д’Арси директором. В 1911 году нефтяные вышки соединили нефтепроводом с перерабатывающим заводом в Абадане, и черное золото полилось полноводной рекой в закрома Империи Никогда Не заходящего Солнца.