Чужие звезды
Шрифт:
— Да, и я тоже всё время думаю, как их можно вычислить!
— А если кого-то вычислим, как он или она на это среагирует?
— Даже не представляю. Я совершенно не в курсе, как они работают.
— Вот то-то и оно, — задумчиво произносит Кейн.
Глава 51
Я навещаю Рэйна и с удивлением узнаю, что в последнее время к нему частенько наведываются Айли и Нея. И обсуждают с ним вещи, от которых их родители явно пришли бы в ужас. Сказать, что ли, Кейну, чтобы пригласил старейшего
— Побольше бы таких, как эти девочки, и можно было бы с надеждой взглянуть в будущее, — говорит Рэйн. — Я был уверен, что Нея — аристократка!
— Думаю, она станет известным планетологом, — отвечаю я.
— Вряд ли ей позволят, — качает головой Рейн. — Тен Меро и прочие… Даже если она пробьётся, под её исследованиями и открытиями будут стоять чужие имена.
Я рассказываю ему о планетологе Нате тен Фаро и о судьбе проектов по терраформированию Легии.
— Не удивлён, — отвечает Рэйн. — Но вот что, Тэми, расскажи-ка мне об этом самом христианстве! Девочки спрашивали, а мне нечего было им сказать. Не повторять же пропагандистские штампы!
Его вопрос звучит, как гром средь ясного неба.
— Но разве в инфосети… — начинаю я.
— Представь себе, нет! — перебивает он меня неожиданно резко. — Там полно проповедей самых экзотических, зачастую весьма изуверских, идеологий. Там без проблем можно найти наркотики и шлюх! Извращения на все вкусы! Насилие вплоть до откровенного садизма! И это никого не колышет! Зато малейшее упоминание о христианстве тут же вычищается без следа!
И тут я понимаю, что не знаю, о чем, собственно, рассказывать. Точнее, не знаю, с чего начать. Как вообще донести до человека не просто кучу фактов, а самую суть? Наверное, те, кто служит в Церкви земной, как-то этому обучаются. Я же выросла, с детства впитывая свою веру не столько разумом и логикой, сколько всеми моими чувствами. Я перебираю разные варианты, но всё не то. И вдруг меня осеняет:
— Рейн, ты же любишь музыку? Знаешь, многие композиторы творили, вдохновляясь христианскими смыслами…
Мы перемещаемся в гостиную, и я долго играю все, что приходит в голову.
Рэйн сидит, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Я несколько раз оглядываюсь на него, мне даже приходит мысль, вдруг ему плохо. Я встаю и подхожу к нему. Он поднимает голову:
— Я просто думаю… Вот жил я себе, доживал, спокойно ждал смерти, а потом появилась ты, взбудоражила и перевернула…
— Ну извини! Я не хотела!
— Я тебя и не упрекаю…
Какое-то время мы просто молча смотрим друг на друга, потом я предлагаю:
— Знаешь, дома я пела много христианских песен и гимнов, псалмов, мне это всегда нравилось, а здесь нельзя. Я иногда ловлю себя на том, что начинаю что-то напевать, но потом спохватываюсь.
— Давай!
Петь я любила всегда. Наверное, это тянется из детства. Ожидание праздника, собирается вся семья, все радуются, мы
Вот и сейчас, я пою давно знакомые вещи, но открываются они какими-то неожиданными гранями. Наконец, я больше не в силах продолжать. Я ощущаю себя то ли совершенно опустошенной, то ли наоборот, переполненной.
— Не могу больше, — шепчу я.
— Уже поздно, тебе пора, — тихо отзывается Рэйн. Я прощаюсь, он смотрит мне вслед, и глаза его как-то странно блестят.
Я успеваю навестить его еще несколько раз. И одна, и вместе с Кейном. И с Айли и Неей тоже. Он уже лежит в постели, но наотрез отказывается от поездки в клинику. А на все увещевания отвечает:
— Дайте мне умереть по-человечески!
Мы много говорим, абсолютно откровенно и обо всём. Все мои страхи и опасения улетучиваются, как только я переступаю порог его дома. Нисколько не таясь, я читаю ему со своего инта Евангелие и разные молитвы, пою о Христе, ангелах и угодивших Богу людях. Я совершенно отчетливо ощущаю, что прямо сейчас надо мной распростерт покров, нарушить который не в силах не то что какая-то там служба безопасности, но даже все силы Тьмы, беснующиеся в своей злобе и ненависти.
Когда я ухожу от него в тот, последний, раз, в моем сознании возникает странный образ — будто я связываю воедино разорванную нить в каком-то сложном, вытканном узоре, разглядеть который целиком у меня почему-то не получается.
Рэйн умер, и я узнаю, что он оставил мне свой дом и приличную сумму денег.
Зачем мне это, — думаю я. — У меня все есть. А то, что мне нужно, за деньги все равно не купишь.
Я иду по улице, и вдруг мне заступает дорогу тен Заро. Он приветствует меня и говорит:
— Нам с тобой есть, что обсудить! Здесь рядом подходящее для этого место!
Меня прошибает страх. Но Дейн указывает на раскрытую дверь ближайшего кафе:
— Посидим немного, поговорим!
Я решаю, что так действительно будет лучше.
Он подводит меня к столику и заказывает два фруктовых десерта. Я собираюсь с духом и говорю:
— Прости, я нехорошо поступила! Я не должна была тебя обманывать.
Он, кажется, удивлён.
Официантка ставит перед нами заказ. Я шевелю ложечкой в своей вазочке.
— Ответь мне только на один вопрос! — произносит Дейн. — Ты действительно любишь тен Наро? Или за вашим браком скрывается нечто иное?
Я чувствую, как сжимается сердце. Ну что я могу ему ответить? Наконец, я овладеваю собой.
— С какой это стати я должна перед тобой отчитываться, отвечая на совершенно нелепые подозрения? — говорю я, глядя ему в глаза.
— Что ж, надеюсь, ты будешь счастлива с этим выскочкой! — произносит Дейн и встаёт, чтобы уйти.
— А ну, постой! — кричу я. — Присядь и послушай вот это!