Чужие. Реквием по мечте
Шрифт:
– Всё равно. Будь осторожнее. У волка может родиться только волк, а её отец предал в этой жизни слишком многих. В общем ты взрослый мальчик, и уверен, сможешь принять правильное решение. Просто знай, тебе мы всегда рады, и я клянусь позаботиться не только о твоей сестре, но и о будущем ребёнке и его матери. А сейчас лучше иди к своей женщине, и воспользуйся этой ночью. Другой может и не быть. Не рассказывай мне, что всё будет хорошо. Я слишком стар, чтобы верить в эту чушь, но и переубеждать тебя не стану.
– Билл ставит недопитый виски на столик, и уходит в свою комнату, а я ещё долго сижу в полной тишине, перебирая все возможные варианты развития событий.
Дом небольшой, поэтому при размещении я решил остаться в кабинете, в котором имелся небольшой кожаный диван, мне этого было вполне достаточно. Ложусь спать, не раздеваясь, но сон не идёт. Спускаюсь на кухню, чтобы попить воды, и натыкаюсь взглядом на Полину. Она стоит возле кухонного шкафчика и тянется за стаканом, который стоит на верхней полке. Привстала на носочки, одетая в простую белую футболку,
Глава 19. Полина.
– Он должен был так поступить. Понимаешь, он так заботится. По-своему. По-другому не умеет просто. Артём привык всю ношу взваливать на себя, и, если бы он сказал правду с самого начала, я бы, наверное, никуда не уехала.
– Малышка поджала губки, внимательно меня слушая, а я не понимала, кого именно сейчас убеждаю. Потому что сама ещё до конца не приняла его поступка. Неужели он правда думал, что, бросив меня сделает лучше? Но хуже всего, что он не дал мне возможности быть рядом. И я понимала его, его страх и боль от прошлых потерь, старалась засунуть свои женские обиды как можно дальше, и хотя бы сейчас по-настоящему поддержать его. Поэтому первым, что я решила сделать, это поговорить с Мэри. Ведь я знала, насколько девочка дорога для него, и не хотела, чтобы между ними что-то встало.
– Я боюсь за нас.
– Прошептала малышка, и прижалось личиком к моей ладони. Она лежала в кровати, а я задумчиво перебирала мягкие волнистые волосы, как и раньше, меня это успокаивало.
– Я боюсь, что его убьют. Что тогда будет?
– Всё будет хорошо, Мэри.
– Наклонилась к ней, поцеловав макушку, и придвинулась поближе.
– Я так злилась на него за то, что обманул тебя и прогнал. За то, что разлучил нас, и приставил ко мне ту вредную тётку. А сейчас не могу злиться, и мне так стыдно прийти к нему. У меня никого кроме Артёма не осталось. Только ты. Обещай, что не бросишь меня, пожалуйста.
– Мэри так тоскливо взглянула на меня, что сердце заломило тупой болью, а на глаза навернулись слёзы.
– Обещаю. Только давай не будем спешить. Артём справится, я верю в него, и ты верь. Но ты всегда помни, что я никогда тебя не брошу, и не оставлю. А твой брат... Я его очень люблю. И если его не будет рядом, то мне никто кроме тебя больше не нужен.
– Постаралась вложить в свою улыбку как можно больше тепла, чтобы девочка немного успокоилась.
– А завтра утром подойди к нему. Не нужно просить прощения, и стыдиться не нужно. Просто обними его, и скажи, что он тебе очень дорог. Это безумно много значит для него, поверь.
Мэри кивнула, а через несколько минут мирно засопела, завернувшись в одеяло. Словно и с её маленьких плечиков свалился груз. Я вышла из комнаты, и тихо, на носочках пошла по коридору, чтобы никого не разбудить. Прошла мимо нескольких комнат, когда моё внимание привлёк свет, что струился из открытой двери кабинета. И я, как вор, на цыпочках прокралась поближе. Артём сидел в кресле, сжимая в руках бокал виски и о чём-то напряжённо думал. Он стал старше за эти несколько месяцев. На лице появились новые морщинки, а между бровей надолго обосновалась угрюмая складка. Я так часто в последнее время видела, как он улыбается, что сейчас отчаянно тосковала по изгибу его губ. Мне хотелось сделать его счастливым, но я не могла. Я хотела войти внутрь, до боли нуждалась в тепле его тела, но как только сделала один маленький шаг в его сторону, Артём поднялся с кресла, и я спряталась в тень. Потёр виски большими пальцами, и лег на диван даже не снимая одежды, устало прикрывая глаза. Не сейчас. Нужно дать ему отдохнуть. Он уже долгое время нормально не спал. И это очевидно. Я ухожу в свою комнату, и усталость наваливается, как только касаюсь подушки. А через несколько часов просыпают от жары и дикой жажды. Спускаюсь вниз и роюсь в шкафчике в поисках стакана, когда чувствую прикосновение горячей груди, и тону в родном запахе. Есть много чувств. Любовь, счастье, боль, тоска, радость. Все они отличаются разными гранями, но для меня они имеют один единственный запах. Его запах. И это граничит с безумием, потому что стоит закрыть глаза, и ничего не меняется, я каждую чёрточку
Тонкая ткань простыни под спиной, и сильные руки, сжимающие до боли, до отчаянной ломки, чтобы он не останавливался, не отпускал.
– Я с ума сходил. Каждую ночь, слышишь? Ты не отпускаешь меня, и я не мог отпустить, но должен!
– Шепчет, ещё крепче стискивая руки на моих предплечьях, и лихорадочно покрывает лицо поцелуями.
– Не отпускай. Побудь со мной. Сейчас. Я без тебя задыхалась.
– Чувствую, как по щекам катятся слёзы, но сейчас это всё неважно, стаскиваю футболку, а он не даёт, отнимая руки, и прижимая к кровати.
– Нельзя. Я не могу потерять его, второй раз.
– И в этот момент лицо Артёма исказилось такой болью, что всё вмиг стало понятно. Он боится представить себе, что всё будет хорошо. Боится представлять нашего ребёнка и говорить о нём, потому что терял уже, и для него это самая страшная боль.
– Ты его не потеряешь. Слышишь?
– Ловлю ладонями лицо, заглядываю в глаза, и вижу там безумный всплеск страха.
– Ты нужен мне.
– Он обречённо вздыхает, ведь моя поддержка рушит его самообладание, требуя продолжать.
– Останови меня. Если что-то будет не так, останови. Обещаешь?
– Обещаю.
– Прошептала, снова окунаясь в него, словно это последний раз, и большего у нас не будет.
Дорогие мои)) Ваша поддержка всё также важна)
Мои лёгкие наконец-то наполнились воздухом после долгого голодания, и в тоже время я задыхалась, обжигалась его горячими жадными поцелуями. И этого всё равно было мало, хотелось больше, сильнее. И я не собиралась просить его остановиться, знала, что он никогда не причинит вред ни мне, ни нашему ребёнку. Цеплялась за его плечи, оставляя царапины на коже, прижимая сильнее, как можно ближе к себе, чтобы чувствовать, чтобы быть живой. Чтобы жар внизу живота не утихал, а лишь разгорался ещё ярче. И в какой-то момент он остановился. Посмотрел в мои глаза серьёзно задумчиво, словно принимая решение, а я потянулась к шнуровке спортивных брюк, не давая ему возможности передумать и отступить. В этот момент он напоминал голодного мальчишку, которому протягивают яблоко, но он не решается его взять, будто ждёт, что его вот-вот хлопнут по руке. И это всё вина, за то, что сделал больно, не телу, а душе. Чувство вины не даёт ему отпустить себя.
– Я люблю тебя. И пойду за тобой даже в пекло, только не отпускай меня, прошу.
– Шепчу ему, поглаживая плечи, подталкивая к разделявшей нас пропасти. Земля уже не срастётся, между нами, оставалось просто прыгнуть вниз. Вместе. Одновременно. И он видит в моих глазах решимость, зарывается носом в волосы, рассыпавшиеся по подушке, и срывает последнюю преграду, между нами, заполняя меня, срастаясь со мной в единое целое, возвращая на место кусок отколотого сердца.
Мы не говорили после. Все слова сейчас не имеют значения. Лишь мерное дыхание и стук сердца любимого мужчины. Он уснул, крепко прижимая меня спиной к своей груди, не выпуская даже во сне. И сейчас, между нами, всё просто и понятно. Нет Шамиля, с его погоней, Элайзы, Альфы. Есть только я и Артём. На дне той самой пропасти, в которую мы прыгнули несколько часов назад. Теперь я поняла его окончательно. Тот страх в его глазах...Его невозможно подделать, невозможно изобразить это душераздирающую боль, что мучила его все эти годы. И Артём поступил так, как считал правильным. Можно бесконечно винить его за то, что не доверился, за то, что не впустил меня в свою голову, но разве сейчас это важно? Чтобы не случилось, этот мужчина для меня значит слишком много. Он моя нежность и опора, любовь и боль. И сейчас, когда он готов пойти даже на смерть, защищая нас своей спиной, разве имею я право осуждать его поступки? Нет, не имею я таких прав. Я не смогу его изменить, ведь он взрослый мужчина, прошедший через многое, имевший свою личную боль и утраты. А кто я? Взбалмошная девчонка, что будет требовать цветы к ногам, доказательства любви? Он уже положил к моим ногам жизнь, и мою, и свою тоже, и нет доказательств сильнее этого. А я должна быть сильной. Должна выдержать это всё и, как говорят, подавать патроны. Не только ради него, но и ради себя самой, Мэри, и нашего малыша. Я даже не заметила, как уснула, согреваемая теплом тела родного мужчины, убаюканная его тихим, спокойным дыханием. Проснулась перед рассветом. Солнце ещё не начало всходить, но ночная мгла постепенно рассеивалась, готовясь уступить место новому дню. Но проснулась я не от жажды, как в прошлый раз, и не потому, что выспалась. Чувство тревоги, словно выдернуло меня из сна, обдавая неприятной волной дрожи, сотрясающей тело до кончиков пальцев. Простынь рядом со мной была смята, и уже давно потеряла тепло человеческого тела. Осторожно набросила халат, что лежал возле кровати, и вышла из комнаты, намереваясь найти Артёма. Но только когда открыла дверь, обдало ледяной волной ужаса, заставляя тело покрыться холодным, липким потом. На полу, возле самой двери, лежал мужчина. Поза не естественна, а распахнутые глаза устремлены вверх. То, что он мёртв было понятно сразу, но страшнее было не это. Я понятие не имела кто этот мужчина, а с первого этажа доносились звуки ударов, и приглушённой стрельбы. А это означало лишь одно. Нас нашли.