Чужими руками
Шрифт:
– А я – репортер «Си-Эн-Эн» Карл Ибсен, – сообщил Кнутсен. – Отдел виртуального репортажа. Непрерывно посылаю картинку через шунт…– Это была подстраховка, чтоб не вздумали стрелять, услышав ненавистное слово «репортер». Дескать, ваши рожи уже попали в галактические новости, и съемка продолжается. – Мои документы в кармане.
– Выключай шарманку, – распорядился капрал. – В зоне боевых действий любая съемка запрещена. Приказ командующего экспедиционным корпусом лейб-ком-модора Токанаги.
– Не могу, – виноватым тоном сказал «репортер». – Для этого надо выдрать из головы нейрошунт. Но тогда я умру. Это будет убийство, – пояснил специально для несуществующих зрителей.
– Тогда прикрой камеры, – выцедил капрал. Ему хотелось шлепнуть мерзкого репортеришку прямо сейчас, но тогда неприятностей не оберешься. – Где они у тебя?
– В глазах, – испуганно ответил «репортер». –
– От завязанных глаз еще никто не помирал, – буркнул капрал, сплюнув под ноги. – Опусти руки и завяжи себе буркалы, а то начнешь орать, что повредили твое драгоценное лицо. – Значит, поверил Кнутсену. Серый Лис взял у капрала шейный платок цвета хаки и завязал глаза, но материя была бракованная, как и все, что делалось на Бочасте, нити местами расходились, и кое-что было видно. А сыграть незрячего и ребенку под силу.
Капрал прижал палец к губам, приказав солдатам помалкивать: звук по-прежнему уходил на спутник. Солдаты уверились в своей безнаказанности, подошли к телеге, звонко хлопали мулов по пыльным бокам. Им не терпелось отведать свежего мяска.
Покорные мулы почуяли исходящую от чужаков опасность, заревели по-ослиному и встали на дыбы. Телега заскрипела, солдаты отскочили. Серый Лис откатился подальше, возница же оцепенел. И тут животные начали разом превращаться: один мул – в рой ос-убийц, другой – в стаю дневных вампиров.
Солдаты растерялись. Автоматы задергались у них в руках. Спасаясь от очередей, спецагент вжался в какую-то ямку. От диких криков волосы встали дыбом. Но уже через полминуты огонь и вопли смолкли.
Сорвав с лица ллаток, Серый Лис поднял голову. Осы и летучие мыши облепили тела солдат. Они не обращали внимания на Кнутсена – словно его и не было. «Своих» бывшие мулы не трогали – иначе они давно бы пошли на мясо. Крестьянин не спешил избавляться от больной скотины, которая исправно тянет лямку, лишь изредка меняя облик. Когда в животных вселяются злые духи, местные жители видят это еще издали. Такое удивительное умение они впитывают с молоком матери. А вот чужакам невдомек, что в покорной на вид, снулой животине поселилась их смертушка.
Поднявшись на ноги, спецагент обнаружил, что все пятеро солдат неподвижно лежат на земле, и от них мало что осталось. А крестьянин был ранен. Он скорчился, прижимая руки к груди, и хрипел, пуская розовые пузыри. По рубахе расплывалось кровавое пятно.
Кнутсен подбежал к раненому, опустился на корточки и глянул: пуля вошла в левое легкое, чудом не задев сердце. Дело дрянь – учитывая, что громоздкого Автомедика Серый Лис с собой никогда не таскал, а походная аптечка такие раны не лечит. Слишком большая потеря крови. Можно залепить рану, поддержать «мотор», дать обезболивающее – но и только.
Спецагент занимался Фазулом Мусаком целый час. Осы и вампиры успели-превратиться в мулов. Добродушные животные вернулись к повозке и пытались щипать засохшую траву под ногами. Теперь они были свободны от упряжи, но убегать не хотели.
Пока крестьянин еще мог говорить, он объяснил Кнутсену, куда отвести мулов, наказал, что передать жене. Кнутсен обещал исполнить его просьбы, прекрасно сознавая, что делать ничего не станет – время дорого.
Серый Лис с помощью бластера и саперной лопатки выкопал братскую могилу, похоронил возницу и солдат рядом с хижиной. Чтобы трупами не смогли полакомиться скунсошакалы или другие любители мертвечины, Кнутсен опрыскал могильный холмик специальным «отпугивателем». Затем спецагент запряг мулов, покорно принявших нового хозяина, сел на телегу, взял в руки вожжи и продолжил свой путь.
ГЛАВА 20
ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
«Однажды утром шаман деревни Пустые Горшки проснулся и увидел, что есть дома нечего. Живот свело от голода. Селяне перестали делать подношения. Они уже давно не звали его изгонять злых духов, зато дружно ходили в церковь странного бога, висящего на кресте. И было им хорошо. Духи позабыли дорогу в деревню, поля родили сорго и маис, коровы телились, и аисты спешили вить гнезда на крышах.
«Так недолго и помереть. Попрошу-ка я помощи у великого духа», – решил шаман и отправился к Пяте Мамбуту. Долго плелся он по степной дороге, спотыкался от усталости, стонал, проклиная злосчастную судьбу. И вот, наконец, дошел. В страхе застыл он на краю Пяты, не решаясь сделать последний шаг. «Чего я боюсь, ведь я верно служу ему столько лет? – уговаривал себя шаман. – Если Дух ослаб, он ничего мне не сделает. Если силен, то поможет своему верному слуге». Перешел черту, встал на колени и взмолился:
– Великий Мамбуту! Услышь меня! Все говорят, что ты умер, что тебя победил чужой бог. Без тебя моя жизнь совсем плоха. Покажи свою силу. Убеди маловеров. И я опять смогу прославлять тебя и приносить . тебе хорошие жертвы. Смилуйся над своим рабом!
Услышал его Великий Дух и снизошел к мольбам. Шаман вдруг увидел перед собой Ноготь Мамбуту, не поверил своим глазам, коснулся его рукой и тотчас обернулся архаром. Замычал шаман и запрыгал по камням, поднимаясь все выше в гору. На вершине он снова стал человеком и увидел под ногами Волос Мамбуту. Побоялся трогать его, подобрал с земли камень и положил на Волос. В тот же миг камень превратился в песчинку и она провалилась сквозь землю. А затем шаман увидел Палец Мамбуту. Палец поманил шамана к себе и дотронулся до его голого тела.
Очнулся шаман в родной деревне, в самом центре площади, а вокруг – толпа любопытных селян. Вскочил он на ноги и, не стесняясь своей наготы, забрался на бочку.
– Я видел! Я знаю! – закричал шаман на всю деревню. – Мамбуту правит миром!
Не поверили ему крестьяне, засмеялись. Дети показывали пальцами на его сморщенное копье и смеялись громче всех. И тут в небе над деревней открылось Око Мамбуту. Селяне в ужасе пали на колени, но не было им прощения. Бочаста восстала против них: собственные дома и фруктовые деревья, заборы из прутьев и домашний скот, земля под ногами и птицы в небе – все разом стали врагами и норовили испачкать, ударить, убить. Люди плакали, рвали на себе волосы, посыпали головы пеплом.
– Веруем! Веруем в тебя! Смилуйся над нами, о величайший из великих! – кричали они.
И Мамбуту смилостивился. Око закрылось, и все стало на свои места: вернулись в деревню злые духи, посевы пожухли и начал падать скот. Зачатые прежде дети рождались больными и умирали в младенчестве. А шаман ходил из дома в дом и творил заклинания, боролся со злосчастьями и порой побеждал их. И не оскудевали его кладовые, и все новые и новые люди шли к нему с просьбой о помощи. Ибо поселилась в Пустых Горшках беда…»
То и дело выла сирена воздушной тревоги. На нее не обращали внимания. Жрецы Истинного Бога давно перестали выходить из катакомб. Все уцелевшее имущество, карты и документы еще в первый день бомбежек перетащили в нижние галереи.
Штабной кабинет Первый Жрец устроил в зале, вырубленном в толще скалы. Неровные стены его были украшены боевыми трофеями: разноцветными знаменами разгромленных имперских частей, постерами бочай-ских видеозвезд и деревянными шаманскими масками. С ноздреватого потолка свисал на тонких белых шнурах десяток матовых ламп. А пол был покрыт шкурами ко-товолков и зеброжирафов.
Дерибас неподвижно сидел за огромным столом, застеленным такой же огромной картой, где хищные черные стрелы вражеских атак разрезали на куски светло-зеленое облако джунглей. Освещение здесь было тускловатое, но воздух свеж и прохладен – за стеной тарахтел дизель.
Кто бы мог подумать, что ублюдок Регент сумеет заручиться поддержкой Лиги? Турау Яксер напрасно ел свой хлеб, и только отсутствие подходящей замены мешало Первому Жрецу вымести этот сор.
– Последние сообщения, Святейший, – докладывал дежурный жрец без имени. Номер его был «23», вид потерянный, а маскировочный комбинезон висел мешком. – Наши манипулы окружены на Желтой реке. Токанага обещает жизнь и свободу всем, кто сдастся. Дезертиров расстреливают, но люди продолжают бежать… Орбиталка расстреляла наплывной мост у Тииалы, и теперь подкрепления переправляются ночью. Треть лодок каждый раз тонет, а новых взять неоткуда. Маршал Кхибене сказал, что восстанавливать мост нет смысла – его тут же опять сожгут… На развилке около Кричащего Камня мы потеряли шестнадцать лазерных установок. Бронетехники больше нет… Зенитная батарея над катакомбами уничтожена термическим ударом со спутника. Начался большой пожар. Огонь движется в сторону Святилища Кованых Ноздрей… Мобилизация дает все меньше новобранцев – крестьяне прячутся. За последние сутки на фронт отправлено меньше тысячи бойцов – в основном мальчишки с охотничьими ружьями. Они… не слишком боеспособны.
«Это еще мягко сказано», – подумал Дерибас и протянул:
– По-онял тебя, брат мой. – Ни одного приятного. известия с того момента, как Лига вступила в войну.
– Населению оглашен полный перечень врагов Истинного Бога и объявлена награда за их голову, – продолжал Двадцать третий жрец.
Это был очень исполнительный и верный Мамбуту бочаец, и Дерибас искренне сожалел, что рано или поздно и этому соратнику придется уйти на встречу с Великим Духом. Уж больно много секретов он знает.