Чужое дело

Славина Ольга

— Верочка, начать с того, что я ее паспорта не видела, оперативно-разыскные мероприятия не проводила. Ты сказала, что общалась с ней и с пропавшим банкиром, которого она назвала своим мужем. Настя утверждала, что не виделась с тобой и в разводе. Строго говоря: ее слово против твоего. К тому же банкир вполне мог удрать с деньгами и любовницей за границу и инсценировать свое исчезновение...

— Неужели ты мне веришь?!

— Ну, вообще-то я с тобой давно знакома. И обычно ты мне не врешь. Хотя, конечно, все это очень странно...

— Вот видишь, я сошла с ума, но денег

на лечение у меня нет. А ты не хочешь лечить меня по блату. Все кончено... — У Верочки почти не осталось надежды.

— Господи, мне бы ваши проблемы, — подала голос Альбина. — Был этот банкир на дискотеке, не был — какая разница! Он тебе чужой человек. А вот меня собственный муж порадовал...

Альбина с отвращением отшвырнула журнал, который читала. Глянцевый, русский. Она нашла его в салоне самолета и решила полистать от нечего делать. Теперь ей будет чем заняться в полете: надо написать заявление о разводе.

Лиза взяла журнал и полюбовалась на фотографии какой-то светской тусовки.

— Это день рождения одного из руководителей «Газпрома». Его отмечали в ресторане, которым владеет Дима, — пояснила оскорбленная супруга. — Думаю, из-за этого он и не поехал со мной отдыхать. Я понимаю, для него это крупный заказ. Все должно было пройти на высшем уровне. Но как объяснить вот это?

Она ткнула пальцем в снимок на странице внизу. Димка был в своем репертуаре: имея внешность и манеры плейбоя, он по-голливудски улыбался в объектив, положив руку на голую спину какой-то девицы, похожей на куклу Барби. Подпись гласила: «Известный московский ресторатор Дмитрий Лунев и восходящая звезда поп-сцены Мила Сладкова. В последнее время их часто видят вместе. С чего бы это?..»

— С того, что этот субъект — кобель, — прошипела Альбина. — Ах, почему я не провела ночь с темнокожим садовником...

— Потому что влечение к человеку с другим цветом кожи некоторые психиатры считают отклонением. Даже термин такой есть — гетерохромофилия, — объяснила Лиза.

— Звучит страшно, — поежилась Верочка. — Похоже, ты, Альбина, еще легко отделалась, болезнь не успела стать хронической... А если серьезно, ну кто верит бульварной прессе? Что же им было написать: «Верный муж Али Димка попозировал немного перед объективом вместе с безголосой певичкой, с которой едва знаком»?

— Ты посмотри, как его рука привычно, даже по-хозяйски, лежит на голом теле этой Конфетки Мармеладовой. — Аля не упустила ни одной детали.

— Знаешь, если бы у них и вправду что-то было, они нашли бы место для объятий подальше от фотографов, — заметила Лиза.

— Что вы понимаете, девочки! Ваши мужья не лапают вчерашних школьниц на виду у всей страны...

— Я всегда знала, что в одиночестве есть свои плюсы, — усмехнулась Лиза.

Верочку же одиночество угнетало. Ну почему у нее нет мужа — президента компании, который взял бы ее на работу безо всякого собеседования? Что за дурацкая процедура? Почему у нее всегда такое чувство, что кандидатуры определены заранее и возьмут тех, насчет которых уже позвонили? И бесполезно улыбаться, стараться произвести благоприятное впечатление. Как

и искать подвох в вопросе: «Почему вы покинули прежнее место работы?» Потому что так решил прыщавый урод, ненавидящий талантливых и симпатичных женщин.

— Э, вы знаете, мне захотелось перспективы. Скучно сидеть до пенсии на одном месте. Надо развиваться, ставить себе новые задачи. Захотелось попробовать себя в столь уважаемом издании, как ваше.

— Вы понимаете, что работа в газете, тем более ежедневной, отличается от дуракаваляния в журнале, который выходит раз в неделю и на восемьдесят процентов состоит из иллюстраций? — испытующе посмотрел на Верочку заместитель главного редактора — мужчина лет пятидесяти, с интеллигентской бородкой.

— Конечно, я понимаю разницу. Там было что-то вроде ученичества, вхождения в профессию. Здесь же начнется настоящая работа! — дипломатично ответила Верочка.

Ну что она несет? Нужно было получше подготовиться. А она побежала сюда практически с самолета.

Еще до поездки Верочка отослала свое резюме в несколько редакций, но ответили ей лишь из двух. В одной собеседование уже прошло как раз тогда, когда она словила глюк про банкира на другом континенте. Этот же господин назначил ей на сегодня. Она едва успела вычитать в Интернете, что заместителя главного редактора зовут Александр Исаакович Гольдмановский. Он из старых, советских кадров, но ему тем не менее удалось остаться в обойме и с недавних пор занять ответственный пост во вполне тиражной газете, имеющей определенное влияние.

— Вы понимаете, что наше издание не считает сенсационной новостью прыщ на щеке новой жены Филиппа Киркорова?

— А бороду на щеке этой самой жены считает? — не удержалась Верочка.

— Я образно говорю, — нахмурился Гольдмановский.

— Я так и поняла, — закивала Верочка. — Не думайте, раньше я не только светской хроникой занималась. У меня были публикации и по криминальной тематике.

Она была в курсе, что замглавного курирует отдел происшествий и криминала, являясь его редактором.

— Про того маньяка? — отозвался Гольдмановский. — Знаю, поэтому, собственно говоря, я вас и пригласил. Я отметил глубокое погружение в тему.

Еще бы! Этот маньяк едва не погрузил в могилу саму Верочку, открыв на нее настоящую охоту.

— Хотя, конечно, я изложил бы эту фактуру по-другому, — проворчал Александр Исаакович. — Статье явно не хватило качественной редакторской правки.

Верочка хотела кивнуть, но не смогла. Она считала, что это был хороший материал. Настоящее журналистское расследование.

— Ладно, скажу прямо, у нас была вакансия в отделе криминальных новостей, — продолжил редактор этого самого отдела. — Но боюсь, она уже занята...

Вот так-то! Здесь ей ловить нечего, поняла Верочка. Прощай мечта о хорошей работе и нормальной зарплате. Придется идти в курьеры и весь день мотаться по Москве. Ужас! Каблуки не наденешь, да и зарплаты хватит разве что на кроссовки со скидкой. Будет нелегко ощущать себя современной, красивой, стильной. Одно радует, за невыплату кредита теперь не сажают в долговую яму с крысами и объедками на ужин.