Чужое лицо

Перри Энн

Монк не поехал в Шелбурн ни на следующий день, ни на той неделе вообще. Он знал, что визит туда неизбежен, но ему хотелось предстать во всеоружии, во-первых, чтобы успешно провести расследование, а во-вторых, чтобы его вмешательство в частную жизнь Шелбурнов (или кто там еще мог убить Джосселина Грея) не казалось слишком оскорбительным. Монк знал, что сильные мира сего отличаются теми же слабостями, что и простые люди, но, в отличие от них, не останавливаются ни перед чем, лишь бы их грешки не выплыли наружу и не стали предметом насмешек и осуждения. Откуда это было ему известно? Скорее всего, интуиция.

Вместо

этого утром следующего дня он вместе с Ивэном снова направился в дом на Мекленбург-сквер: не искать следы убийцы, а выяснить кое-что о самом Грее. Оба полицейских шагали погруженные каждый в свои мысли, лишь изредка обмениваясь случайными фразами, и все же Монк был рад, что идет туда не один. Квартира Грея подавляла его. Там давно уже не было ни крови, ни мертвого тела, но там от самих стен веяло ненавистью. Монку наверняка приходилось раньше видеть множество смертей; пора уже было к ним привыкнуть. Несчастные случаи, бессмысленные убийства, совершенные в запальчивости, жестокость загнанного в угол преступника. Однако смерть Грея наводила на мысли о страсти, об узах ненависти, связывавших убийцу и жертву.

В комнате, где совершилось преступление, было прохладнее, чем в остальных помещениях. В проникавшем через высокие окна бледном свете мебель казалась чересчур громоздкой. Монк оглянулся на Ивэна, желая понять, какие чувства испытывает его помощник. Однако лицо Ивэна выражало лишь легкое неудовольствие из-за того, что ему предстоит рыться в чужих письмах, обшаривать бюро и ворошить содержимое выдвижных ящиков.

В застоявшемся воздухе соседней спальни чувствовалась затхлость, окна были плотно закрыты. На всем уже лежал тонкий слой пыли. Монк осмотрел буфет и занялся гардеробом. Несомненно, Грей знал толк в одежде, у него был безупречный вкус, хотя кошелек подчас пустовал. Несколько наборов золотых запонок с фамильным гербом, пара — с личными инициалами Грея. Три булавки для галстука, из них одна — с крупной жемчужиной; гребни с серебряными спинками; футляр из свиной кожи с туалетными принадлежностями. Какой бы грабитель оставил все эти вещицы без внимания! Масса платков с монограммами, шелковые и льняные рубашки, галстуки, носки, нижнее белье. Монк был удивлен и несколько задет собственной осведомленностью: он знал цену каждого предмета с точностью до нескольких шиллингов. Интересно, откуда?

В верхних ящиках Монк надеялся найти письма, слишком личные, чтобы хранить их вместе со счетами и случайной перепиской в бюро, но, ничего не обнаружив, вернулся в комнату. Ивэн все еще неподвижно стоял перед бюро. Не сговариваясь, оба вели себя очень тихо, словно боясь потревожить витающую здесь душу покойного.

За окном громыхали колеса экипажей, стучали копыта, раздавались крики уличного торговца.

— Ну? — произнес Монк едва ли не шепотом.

Ивэн вздрогнул и обернулся. Лицо его было напряжено.

— Здесь довольно много писем, сэр. Я, право, не знаю, что с ними со всеми делать. Несколько писем — от его невестки Розамонд Шелбурн; одно — довольно резкое — от Лоуэлла. Он ведь сейчас лорд Шелбурн, не так ли? Совсем свежее — от матери. Кстати, оно единственное: похоже, он не хранил ее письма. Несколько посланий — от семьи Доулиш, тоже незадолго до смерти; в том числе — приглашение погостить у них недельку. Стиль весьма дружеский. — Он слегка скривил рот. — А в том, что от Аманды Доулиш, мне кажется, даже более чем дружеский. Вообще, множество приглашений — и все недавние. Видимо, у Грея не было привычки оставлять у себя старые письма. Да и дневника нигде нет. Забавно. — Он взглянул на Монка. — Как считаете, такой джентльмен мог вести дневник?

— Полагаю, что да. — Монк подошел к помощнику. — Вероятно, его прихватил убийца… Вы внимательно все осмотрели?

— В бюро его нет. — Ивэн покачал головой. — Я проверил даже потайные ящики. Но зачем прятать дневник?

— Не имею представления, — честно признался Монк, разглядывая бюро. — Разве что его взял убийца. Возможно, там упоминалось его имя. Надо будет заняться этими Доулишами. На письмах есть их адрес?

— О да, я уже записал его.

— Хорошо. Что еще?

— Несколько счетов. Он платил по ним не слишком аккуратно, но об этом я уже знал из разговоров с торговцами. Три счета — от портного, четыре или пять — от белошвейки, два — от торговца вином и коротенькое письмо от семейного поверенного — ответ на просьбу увеличить содержание.

— Я полагаю, отказ?

— Именно так.

— А что-нибудь из клуба, от карточных партнеров?

— Нет, но карточные долги бумаге не поверяют. — Ивэн внезапно улыбнулся. — Так, во всяком случае, говорят.

Монк почувствовал некоторое облегчение.

— Верно, — согласился он. — А прочие письма?

— Одно, весьма сухое, от Чарльза Лэттерли…

— Лэттерли?

Монк похолодел.

— Да. Вы его знаете?

Ивэн взглянул на Монка. Монк перевел дух и взял себя в руки. Миссис Лэттерли в церкви упоминала имя Чарльз, — и он еще испугался, что она говорит о муже.

— Относительно недавно я расследовал дело некоего Лэттерли, — он старался, чтобы его голос звучал спокойно. — Возможно, совпадение. Вчера я как раз пытался найти в старых бумагах материалы по нему — и не смог.

— Может, он был как-то связан с Греем? Публичный скандал, попытка замять…

— Нет! — Голос Монка прозвучал куда более резко, чем следовало. — Нет, совсем не то. Бедняга скончался еще до гибели Грея.

— О… — Ивэн снова повернулся к бюро. — Тогда, боюсь, это все. Однако у нас уже есть внушительный список знакомых Грея, а от них потянутся другие ниточки.

— Да, верно. Но я все равно возьму адрес Лэттерли.

— Конечно.

Ивэн вынул письмо из общей кипы и подал Монку.

Монк пробежал его глазами. Послание, как и предупреждал Ивэн, было выдержано в холодных тонах, но ненавистью там и не пахло: просто разрыв дружеских отношений. Монк переписал адрес и вернул письмо Ивэну.

Они закончили осмотр и, миновав Гримвейда, вышли на улицу.

— Может быть, перекусим? — бодро спросил Монк. Ему хотелось оказаться в толпе, услышать разговоры и смех людей, погруженных в простые повседневные заботы и ничего не знавших ни об убийствах, ни о жестокости людей.

— Согласен! — Ивэн следовал за ним. — Есть хороший трактир в четверти мили отсюда, там подают отличные яблоки в тесте. Правда… — Внезапно он запнулся. — Заведение весьма заурядное…

— Вот и славно, — отозвался Монк. — Как раз то, что нам нужно. Меня уже озноб начал пробирать в этой квартире. Не знаю, почему, но там холоднее, чем на улице.

Ивэн передернул плечами и улыбнулся.

— Возможно, просто воображение разыгралось, но меня тоже немного знобило. Это первое мое дело об убийстве. Вы-то, полагаю, уже отбросили излишнюю чувствительность, а я вот еще не привык…