Чужое право первой ночи
Шрифт:
Пожалуй, если бы Ле’Куинд того захотел, он мог бы попробовать составить Теалинду конкуренцию и предстать более выгодным кандидатом в глазах остальных графских родов, которым уже скоро предстояло избирать следующего Верховного. Однако сейчас он был занят куда более важными, на его взгляд, проблемами собственного графства, а потому участвовать в выборах вряд ли собирался.
Сам Дейран, между прочим, тоже не смог укрыться от моего внимательного взгляда, тем более что не заметить его в толпе было достаточно сложно. Его золотистые волосы, привычно распущенные и обрамлённые несколькими косами необычной формы, ярко блестели в щедром свете бальной залы, а от вплетённых в пряди золотых украшений и венчавшего его голову традиционного графского венца его причёска то и дело причудливо мерцала. Его сегодняшний наряд казался мне более строгим, чем обычно,
Впрочем, сейчас он так умело лавировал между своими гостями, уделяя внимание каждому и притом не вынуждая всех остальных в нетерпении дожидаться своей очереди, что мне невольно вспоминались рассказы Мэйми о том, какие приёмы и вечера устраивал Дейран раньше, до того как случилась вся эта история с демоническим вторжением. Всю тревожность и робость Его Высочества, которые сопровождали почти каждый разговор со мной, как будто бы рукой сняло. Он был внимателен и деликатен со своими гостями, но в то же время демонстрировал непревзойдённую стать и уверенность в собственном положении. Несмотря на вынужденное одиночество последних лет, граф с детства привык к этому чуждому для меня миру этикета, словесных дуэлей и выверенных до миллиметра жестов, несущих в себе скрытые смыслы, а потому без видимых усилий справлялся с тем, чтобы найти подход к каждому из своих совершенно разнообразных гостей. С одними он легко завязывал непринуждённую беседу, с другими строго соблюдал этикет, а с третьими без лишних слов делил пару глотков почти бесконечного на балу спиртного.
И всё же, несмотря на эту казавшуюся простоту общения, крепость рукопожатий и вежливость поцелуев чужих рук, я предполагала, что поддерживать маску радушного хозяина было для Ле’Куинда по-настоящему непростой задачей. Вероятно, он был так сосредоточен на том, чтобы вести себя столь расслабленно и уверенно, что у него совсем не оставалось времени на раздумья о демоне, способном проснуться в любую секунду и разом разделаться со всей знатью Касэта, если бы он того на самом деле хотел.
Или же это я всё это время недооценивала способности Дейрана в лицемерии, принимая его инстинктивное желание открыться мне за плохо продуманную ложь…
Стоп, а когда успела затихнуть музыка?
– Дамы и господа! Графы и графини, виконты и виконтессы! – громогласно объявила Мэйми, невесть откуда для меня возникшая в центре сцены, – Позвольте ненадолго отвлечь вас от танцев и предложить вам насладиться весьма необычным развлечением, которое подготовил для вас Его Высочество! Встречайте его последнее приобретение, привезённую из экзотической и далёкой Оши гунири по имени Ичель! С необыкновенным и весьма экстравагантным номером! Прошу!
Ключница обернулась и направилась в мою сторону, не преминув с озорцой мне подмигнуть и пожелать удачи, проходя мимо к лестнице со сцены. Конечно же, нам с Дейраном пришлось посвятить её в наш план, хотя и без лишних подробностей. Мэйми сейчас должна была полагать, что виконтессе Алиан в благодарность за гостеприимство Ле’Куинда захотелось выступить на графском балу, однако она не могла сделать этого явно, под своим настоящим именем, чтобы не допустить лишних сплетен о себе. А потому ей пришлось замаскироваться и притвориться обычной рабыней, к которой ни у кого не возникло бы лишних вопросов.
Впрочем, не от одной Мэйми у нас с графом были секреты. Мы с ключницей тоже хранили кое-какой секрет от Дейрана. И я надеялась, что, благодаря содействию Посвящённой Эльмы, моё выступление стало бы настоящим сюрпризом не только для достопочтенных гостей Его Высочества, но и для него самого.
В установившемся в зале молчании я медленно вышла в центр сцены и ненадолго замерла, позволяя публике рассмотреть себя с головы до пят. Сейчас я была в том же самом платье, в котором в последний раз меня видел Ле’Куинд, однако теперь его дополняла богатая россыпь золотых украшений: тугие браслеты на запястьях, крупные серьги в виде кругов и привычный для образа гунири ошейник, который на самом деле являлся всего лишь широким, заходившим высоко на шею ожерельем, выданным мне Дейраном из его коллекции специально для сегодняшнего вечера. Мои волосы были распущены и уложены волнами, но часть из них была закреплена высоко
Я прекрасно понимала, что выглядела сейчас без преувеличения обворожительно. Уж мы с Мэйми здорово постарались, чтобы это не укрылось ни от кого из гостей Ле’Куинда. И, что самое важное для меня, не укрылось от него самого.
Мне хотелось, чтобы Дей запомнил меня такой. Чтобы воспоминание обо мне навсегда отпечаталось контрастным, чёрно-белым с позолотой образом в его благородном сознании. И чтобы всю оставшуюся жизнь он с горечью задумывался о том, что так и не решился подарить мне больше, чем одну-единственную ночь по принуждению.
Я приблизилась к расположенному неподалёку от меня постаменту, на котором стояла подготовленная Мэйми корзинка, и сдёрнула с неё непрозрачное полотно, укрывавшее её содержимое от посторонних глаз, а затем протянула руку и извлекла те самые спрятанные предметы, которыми и рассчитывала повергнуть всех присутствующих в настоящий шок.
Остро заточенные, лёгкие, словно пёрышки, и чудовищно смертоносные клинки – обоюдоострые кинжалы.
По залу прокатился заметный шёпот, и даже те из гостей, кто был занят своими делами и не обращал внимания не происходящее, невольно повернулись в сторону сцены.
Дейран смотрел на меня тоже. Сначала, в самые первые секунды – с плохо скрываемым напряжением. Однако стоило ему осознать, что на него, как на хозяина бала обратили взгляды многие из приглашённых вельмож, он набросил на тебя привычную для сегодняшнего вечера расслабленность и слегка взмахнул рукой, словно позволяя мне продолжать. Словно именно так и было задумано изначально.
Несмотря на то что я определённо застала его врасплох, он всё-таки доверял мне достаточно для того, чтобы позволить такую несогласованную выходку.
Я вернулась в центр сцены и замерла в причудливом, похожем на тропическое растение изгибе, выставив в сторону через разрез обнажённую ногу. Интуитивно привычным жестом я сложила кинжалы веером в собственной ладони, а затем, не глядя, обратилась к сидевшим в углу музыкантам:
– Начинаем.
И тут, наконец, всё завертелось, словно в первобытном шаманском танце древнего, едва заселившего мир человечества. Дикая, звенящая, несущая в себе прошлое моих далёких предков музыка зазвучала, словно ураган, увлекая меня за собой в хаотическом круговороте движений, заставляя виртуозно вращать кинжалами в собственных руках и перетекать из одного положения в другое, словно я была послушным опавшим листочком, подхваченным обычным для Акроса вихрившимся ветром. Всё моё тело будто бы превратилось в грацию, каждая клеточка стала не более, чем нотой звучавшей вокруг меня музыки, каждый мой выпад, каждая смена положения ярким пятном отпечатывалась в сознании смотревших на меня из зала дворян, складываясь в некую неизвестную для меня историю, которую каждый из них пытался придумать для самого себя и вложить в мои последующие движения, словно у них действительно был какой-то потаённый смысл.
Пожалуй, наиболее разборчивые из графских гостей смогли бы при должном внимании узнать в этом танце один из старинных боевых стилей, которому я, как могла, научилась за время подготовки к Посвящению, однако я старалась как можно лучше замаскировать его за своей казавшейся хрупкостью и широкой белозубой улыбкой, с которой едва ли кто-либо в здравом уме в действительности использовал все задействованные мной обманчивые атаки…
А затем я начала жонглировать.
Сперва лишь тремя кинжалами. Потом из корзинки к ним присоединился четвёртый собрат, затем пятый… В конце концов, лезвия кинжалов почти незаметно для публики обагрило яркое пламя свечей, превращая их из простого оружия в летавшие над моей головой смертоносные огоньки, которые я по-прежнему умудрялась безошибочно подбрасывать и ловить, подставляясь почти под их заточенные острия, словно это было какой-то игрой. Музыканты не сбавляли ритма, и я старалась подстраиваться под звучавшую вокруг меня мелодию, изгибалась, кружилась, плясала, а затем, когда напряжение в зале достигло своего апогея, поймала все подброшенные кинжалы, по-прежнему ярко горевшие оранжевым огнём, и подкинула их все разом будто бы над самой собой, даже не глядя, куда именно они собирались приземлиться.