Чужое проклятие
Шрифт:
Глава 3
Госпожа кардинал Злата Пшертневская мрачно взирала на двоих своих сотрудников, Эрика ди Таэ и отца Рида, стоявших напротив нее.
Князь держался спокойно, с достоинством. Отец Рид же, наоборот, буквально рвал на себе волосы от отчаяния и моментами, забывшись, принимался заполошно метаться по кабинету, напоминая кота, отыскивающего укромный уголок для сугубо интимных целей. Госпожа Злата молчала.
— Это мои и только мои проблемы, госпожа кардинал, — в который раз повторил Эрик. — Поскольку Арьята является ученицей нашего дома, то ее уход никоим образом не зацепит отдел. Клянусь, я сведу к минимуму
— Бросьте, князь! — не терпящим возражений тоном прервала его госпожа кардинал. — Любые проблемы, связанные с организацией сеньора Саграды, — это проблемы, касающиеся именно нашего отдела. К тому же насколько я поняла, на уход девочки ощутимо повлиял один из наших сотрудников.
— Да, — покаянно простонал отец Рид, бия кулаками себя в грудь, — это я, дурак, во всем виноват!..
— В таком случае прекратите ныть и начинайте действовать! — отрезала госпожа Злата. — Нельзя допустить, чтобы инквизиция нашла девочку раньше нас. Эрик, скажите, вы сможете отследить ее с помощью магии?
— К сожалению, нет, — признаваясь в собственном бессилии, покачал головой князь. — Что-что, а прятаться она научилась и без помощи дома ди Таэ.
Тут у отца Рида пронзительно запищал мобильный телефон. Священник начал рассеянно шарить в складках сутаны. Наконец он нашел аппарат.
— Хм, это Виктор. Что ему нужно? — Архонт принял вызов и сразу же включил громкую связь.
— Привет! — раздался в трубке хрипловатый голос байкера. — Слушай, святой отец, это не ваша манюня сейчас на главной площади зажигает?
Злата и Эрик навострили уши.
— Что?! Как она выглядит? — растерянно возопил несчастный архонт.
— Ничего так выглядит, хорошенькая. Аппетитная рыжуля, — рассмеялся оружейник.
— Господи, Виктор, не ерничай! — предобморочно простонал в трубку священник.
— Ладно, ладно… На ней джинсовые шорты, куртка из брезента и свитер когда-то красного цвета. Она тут уже целую толпу собрала — на гитаре бренчит.
— Это она! — обрадованно признал архонт. — Проследи за ней! Я сейчас буду возле тебя!
— Рид, поторопись, тут инквизиция нарисовалась. — Интонация голоса байкера сменилась с развязной на обеспокоенную. — Похоже, намечается нехилая заварушка, но за девчонкой я пригляжу. — Виктор отключился.
Архонт с обреченным видом уставился на князя ди Таэ. Эрик задумчиво потер подбородок.
— Не сверлите меня взглядом до дыр, я и так все понял. Святой отец, я попытаюсь настроиться на Виктора и перебросить вас как можно ближе к нему. Плюс-минус двадцать метров…
Отец Рид молча кивнул. Не страшно, если чародей немного промахнется. Людей, подобных Анне ди Таэ и Виктору, архонт мог отыскать даже в темноте с завязанными глазами.
А между тем за полчаса до вышеописанных событий с Виктором произошло следующее. После того как Эрик телепортировал его домой, байкер действительно уснул… минут на десять. Проснулся и понял, что спать ему абсолютно не хочется. Что-то такое ненормальное с ним князь ди Таэ все же сотворил: раны совсем не болели, но в голове тяжело перекатывалась холодная гулкая пустота.
«Нужно проветриться», — подумал Виктор. На ногах он вроде стоял достаточно крепко. Придя к такому знаменательному решению, байкер отправился в город. Побродив по узеньким запутанным улочкам, окружавшим церковь Святого Матиаша, он вышел на главную площадь района Вархедь. У памятника Андрашу Хессу, несомненно, великому, но давно и накрепко забытому венгерскому первопечатнику, толпился народ. Вскоре Виктор разглядел и причину такого ажиотажа: на ступенях постамента сидела рыжеволосая девушка-подросток лет пятнадцати-шестнадцати и, резво ударяя по струнам старенькой акустической гитары, звонко выводила довольно забавную песню. Оружейник наморщил лоб: ему показалось, что он уже видел сегодня эту девчонку в компании отца Рида и князя Эрика. Байкер машинально прислушался к словам песенки.
Менестрелька пела:
Да, куплет мой не удался, Я, увы, не композитор, Но пытать меня собрался Сам великий инквизитор. Инквизитор наседает, Подбирает инструмент, Чую, чую, назревает Преопаснейший момент…Виктор скептически хмыкнул, вытащил мобильный телефон и набрал номер отца Рида:
— Привет! Слушай, святой отец, это не ваша манюня сейчас на главной площади зажигает?
А между тем девчушка заливалась соловьем:
Есть во мне своя хитринка, Я — старинный сундучок, И в подобных поединках Я давно не новичок. Зря секрет открыть пытался, Не удастся все равно, Как бы враг мой ни старался, Есть во мне двойное дно…«Вот шельма! — с восхищенным испугом подметил оружейник. — Это что такое она поет? Смело, бесшабашно… Какое двойное дно? И ведь нарывается на неприятности! Зачем?» — Но додумать он не успел…
Неожиданно на другом конце площади нарисовался инквизиторский патруль. Собравшаяся вокруг менестрельки толпа моментально начала рассасываться, а сама девчонка, сноровисто упрятав гитару в чехол, дернула к ближайшему переулку, припустив по мостовой, словно заяц.
— …за девчонкой я пригляжу. — Виктор отключил телефон и двинулся следом за менестрелькой.
Арьята свернула в одну улочку, затем в другую, в третью. Она намеревалась обойти площадь по периметру и зайти инквизиторам в тыл, но очень скоро поняла, что заблудилась: Будапешт, как и любой другой старый город, в центре больше всего напоминал лабиринт. Для тех, кто хорошо знал расположение улиц, провернуть задуманное Арьятой не составило бы труда, но ведьмочка город абсолютно не знала.
Девочка в изнеможении опустилась на пустынный тротуар, не понимая, куда ей дальше идти.
— Манюня, у тебя гитара в «ми» или в «фа» настроена? А то я не расслышал, — внезапно раздалось у нее над головой.
Арьята резко подскочила, едва не спустив на нежданного собеседника силовой пульсар. Возле нее стоял высокий мужчина с копной длинных черных волос и трехдневной небритостью на лице, которое слегка портила белая полоса шрама от брови до подбородка. Кожаные штаны и берцы никак не вязались с распахнутой на груди сутаной, из-под которой выглядывали бинты. Арьята вспомнила, что уже видела его сегодня на заднем дворе церкви. Только тогда он корчился от боли и ругался на чем свет стоит.