Чужой: Эхо
Шрифт:
Кажется, нам повезло. Боднув квадроцикл еще разок-другой, червь издал противный клокочущий звук, видимо, означавший разочарование, и нырнул под землю, в мгновение ока скрывшись из виду. Можно расслабиться. Кора попыталась встать, но я снова привлекла ее к себе и шепнула на ухо:
– Погоди!
Львиный червь вполне может вернуться. Эти твари прекрасно понимают: ветер рано или поздно развеет пыльцу, и потенциальной добыче негде будет прятаться.
Впрочем, вряд ли он вернется. Львиные черви стараются охотиться подальше от цветочных полян. Тот, что нам повстречался, достаточно
Мне просто было приятно обнимать Кору.
И я пользовалась этой возможностью напропалую, считая секунды до того, как пыльцу сдует ветром. Страх ее потихоньку проходил. Наконец, когда тянуть уже опасно, я подтолкнула ее и поднялась сама. Папин мачете торчал из стебля ближайшего цветка. Сок, пурпурный, как кровь, окрасил лезвие – на очистку, конечно, уйдет вечность, но лучше немного повозиться, чем умереть.
– Если он еще не вернулся, – сказала я, – значит, уже и не приползет назад. Теперь главное убраться поскорее.
– Надо найти ключи! – выпалила Кора и полезла в заросли, куда я совсем недавно метким броском отправила ключи зажигания. Но тут же замешкалась, с подозрением разглядывая разноцветную траву. – Туда можно соваться?
Я снисходительно поглядела на нее, помахивая мачете. Замах-то у меня, оказывается, вполне себе ничего.
– Разве ты не знаешь сама?
Кора поджала губы и покачала головой.
– Откуда мне знать.
– Ну, ты даешь…
Виола ни разу не выходила из дома, но при этом легко назовет все самые распространенные формы флоры и фауны, которые встречаются на территории вокруг нашей резиденции. А Кора живет здесь. Выросла здесь. Это, по сути, ее планета. Загрей принадлежит ей – в отличие от меня и уж тем более моей сестры. Кора должна знать об этом мире все, ведь это важно. Точно по той же причине я, попав на новую планету, первейшим делом разживаюсь подробными картами местности.
Она смотрела на меня, все еще поджав губы, все еще со страхом в глазах, и я не знала, что с этим поделать. Она – как один из маминых тепличных цветов: идеально красивая и совершенно непригодная для жизни за пределами лаборатории.
– Ну-ка подержи. – Я протянула ей отцовский мачете. – Найду я сейчас ключи. За пару минут управлюсь. – Я и впрямь настроена оптимистично. Пусть Кора думает, будто я жуть какая крутая. Пока что наше свидание – если это вообще можно так назвать, – проходило из рук вон плохо, но, может быть, не поздно еще его спасти.
Черт бы побрал эти гормоны.
Кора молча взяла оружие. С мачете к ней явно вернулась уверенность в себе, и лицо расплылось в кривой подростковой ухмылке. Я не могу ее винить. Будь у меня сейчас мачете, я бы тоже так ухмылялась.
– Что это за чудище? – спросила она.
Ее неведение меня уже почти не возмущало. Я знала, что детей в колонии старались не выпускать за пределы освоенного периметра, но это, черт побери, немного страшно. Что все эти дети будут делать, когда станут взрослыми – когда придет их черед содержать поселение? Они что, думают, что никогда не вырастут? Что трудные решения за них все время будет принимать кто-то другой?
– Мы зовем их львиными червями, – ответила я. – У них, само собой, есть и научное название – у всего, сдается мне, оно есть, – но они выглядят как огромные черви с гривами, и они очень свирепые, потому такая аналогия и возникла. На этой планете не сыскать хищников круче.
Трава, по которой мы ступаем – на первый взгляд, уже привычная смесь бритвенной зеленой и желтой масличной, но в самом низу затаился новый вид: оранжевая трава цвета неба, с прилипшими к стебелькам, явно полупереваренными, крошечными жуками. Надо бы сказать папе, что сюда стоит наведаться снова и занести это растение в каталог.
– Почему он на нас напал?
– Думаешь, я знаю? Может, почувствовал вибрацию от квадроцикла и решил выйти на разведку. Или ему стало душно под землей, вот он и выполз проветриться. Нам с ним еще повезло.
– Повезло?! – раздраженно рявкнула Кора. – Да он же меня чуть не сожрал!
– Ну, тогда повезло бы ему. Охота требует энергии. Червь такого размера должен много есть. Тебя ему бы хватило дня на три.
Что-то блеснуло в зарослях. Я прищурилась. Ага, а вот и наши ключики. Что немного фигово – они лежали в самой гуще этой неизвестной оранжевой травы, запросто растворяющей хитин. А что она может сделать с моей бедной податливой плотью? Определенно, ничего хорошего. И это плохо.
– Вот, значит, как? Меня мог сожрать этот монстр, а ты так спокойно об этом говоришь?! – возмутилась Кора.
– Ну, начнем с того, что львиные черви – уроженцы Загрея, а люди – нет. А у ваших же принято ставить здешнюю природу выше интересов людей. Так что наши родители жутко гордились бы, если б мы накормили собой местную животину.
Вообще-то неправда: мои-то предки впали бы в ярость, узнав, что единственная дочь, о которой им обычно не приходится сверх меры переживать, умерла такой глупой смертью. Но сейчас я сосредоточена на том, чтобы вытащить ключи из плотоядной травы, и точность высказываний меня мало заботит. Вот ведь дурацкая трава, а!
Кора сердито фыркнула. Я смотрю на ключи, а не на нее – с ними-то хоть все ясно.
– Кроме того, я пошла на отвлекающий маневр ради тебя. Рискнула собой. Наверное, за это меня можно поблагодарить. Может даже, обнять. Уж точно не стоит обижаться на то, что здешнюю фауну я, чужестранка, знаю лучше тебя. – Я немного помолчала. – Да и не такие уж прям крутые эти ваши львиные черви. Тебе стоит как-нибудь наведаться в Куинси-Парадиз. Самая худшая колония на свете. Там такие тварюги обитают – что-то среднее между медведями и очень сердитыми камнями. Их когти дерут броневую сталь на раз плюнуть.
Кажется, я сама себе зубы заговаривала, всячески отвлекаясь от того, что предстояло сделать. И это помогло. Пальцы почти перестали дрожать, когда я наконец дотянулась до ключей. И тут же порезалась об острые травинки – до чего же больно! На коже вздулись волдыри и проступили следы порезов.
Я вскрикнула, но ключи не выпустила. Это единственное, что у меня сегодня нормально получилось. Лучше потерпеть, чем ворошить эту гадость второй раз.
– Оливия! – Кора, похоже, забыла о своем раздражении и о страхе перед миром за пределами обнесенной забором колонии. – Что с тобой?