Чужой: Эхо
Шрифт:
– Кора вышла из зоны распыления пыльцы, и червь ее, гм, учуял.
– Значит, ты решила скормить дочку губернатора колонии местному монстру, так получается? – мамин голос был холоднее всякого льда. Ох, ну я и влипла.
– Я ее спасла, так что не считается. Червь просто несколько раз боднул квадроцикл. Я могу все исправить. Вмятины не такие уж глубокие. Возьму молоток и шлифовальную машинку – и он будет как новый, даже лучше, зуб даю!
– Моя дочь – автомеханик, – проворчал папа. – Вся в тебя! – Эти слова были обращены к маме, и та в ответ нахмурилась:
– Моя, значит? Если бы она расстреляла червя из винтовки, я бы еще взяла на себя
Ух ты. Возможно, у меня сегодня не будет выволочки. Если мать с отцом начинают друг с другом спорить, обо мне обычно забывают. Я запустила квадроцикл и собралась отвести его в гараж.
– Куда это ты? – окликнула мама.
Ух ты. Возможно, мне грозит такая выволочка, какой еще у меня не бывало.
– Загоняю квадроцикл в гараж, – смиренно объяснила я.
– Как закончишь – сразу иди в дом, поняла?
Ну да, теперь уже очевидно – в обозримом будущем мне достанется. Плохи дела.
– Да, мам.
Двери гаража открылись автоматически, и я завела квадроцикл на место. Спрыгнув на пол, я подключила зарядный кабель к порту в стене. Кроме двигателя внутреннего сгорания, у квадроцикла есть и электрический мотор. Можно ехать, не беспокоясь о дозаправке в долгом пути. Такие штуки важно учитывать, когда отправляешься в неизведанный мир. Двигатели внутреннего сгорания на Земле запрещены уже несколько десятилетий кряду, но здесь, на Загрее, эффективность поставили выше экологии. Вот и еще один повод ребятам вроде Мишеля недолюбливать мою семейку.
Вооружившись чистящим средством и ветошью, я наскоро оттерла отцовский мачете. Предки не станут злиться на меня за то, что я не тороплюсь предстать пред их судом, если все списать на дотошность и аккуратность. Если взял инструмент, уж будь добр вернуть его на место в том же виде, в каком брал – таков наш семейный девиз. Короче говоря, нет предела совершенству.
Но вот настал момент, когда все пятна оттерты, а меня все так же не тянет идти за своей взбучкой. Скоро предки поймут, что я попросту отлыниваю. С моей стороны – все логично и оправданно, а вот с их… Их извечная цель – приучить меня к той завидной чистосердечности, при которой ты признаешь все ошибки и подставляешь щеки под заработанные оплеухи. За последствия учиненного кавардака надо отвечать.
Но что я такого учинила? Всего лишь спасла жизнь красивой девушке – да так, что та наградила меня поцелуем. Подумаешь, квадроцикл слегка помялся – я же сказала, что все починю. И за что, спрашивается, меня наказывать?
Понурившись, я протопала через задний двор к черному ходу и зашла в дом. На кухне пусто. Предки никогда не устраивали разборок на кухне – какое-то странное суеверие заставляло мать думать, что негативные эмоции могут испортить еду. Бессмыслица, если подумать, но такие закидоны у взрослых землян случались постоянно. Они это называют «культурный багаж», а что это такое – сами толком объяснить не могут. Мол, «так повелось», «примета такая». Фиг с ним.
Мать с отцом в гостиной. Сидели на диване и ждали меня. Виола восседала в кресле, в ногах у нее – кислородный баллон на случай приступа вне спальни, где установлена система жизнеобеспечения. Ох, как же плохи дела! Неприятностей – по самые уши.
– Садись, – спокойно велела мама.
Она всегда – сама дисциплинированность. Отец-то обычно сидит сложа руки и позволяет ей устраивать экзекуции на свой манер. Как будто нам с сестрой невдомек, что он на ее стороне! Никакой игры в «хорошего родителя – плохого родителя» – просто двое измотанных ученых пытаются притвориться, что у них есть тактическое преимущество перед двумя изнывающими от скуки школьницами. Придет час, когда эта война ими будет неизбежно проиграна… жаль только, что не сейчас.
Я села.
– Объяснись, пожалуйста. – Мамин голос спокоен, размерен: таким же тоном она бы поинтересовалась у непутевого лаборанта, почему бумаги оформлены неправильно.
Виола бросила на меня сочувствующий взгляд. Она на моей стороне – всегда. Что бы я без нее делала – ума не приложу.
– А что именно нужно объяснить? – спросила я. Вышло как-то плаксиво, по-детски. Я злилась на себя за это.
– Просто расскажи обо всем с начала, а мы расспросим поподробнее, если что.
Тут мне стало ясно как божий день, что дела мои плохи: в разговор вклинился папа. Если уж он поступился своей притворно-нейтральной позицией, значит, пиши пропало. И если бы здесь были только мама и Виола, я бы еще как-нибудь выкрутилась – мама-то вроде бы иногда припоминала, каково это – быть подростком и иметь шило в одном месте. Но отец – он свято верил, что после восьмилетия мы ни на год не повзрослели, что болезнь Виолы на всех нас навесила тяжкий крест, и что мне, если я хочу быть хорошей сестрой, стоило бы больше думать об уходе за сестрой, чем о всяческих приключениях, романтических и не очень.
Да, когда за мое воспитание брался папа, задача всегда усложнялась.
Поэтому я сделала глубокий вдох и дала единственный ответ, который давал мне хоть крохотный шанс выбраться из переделки малой кровью:
– Мишель из школы всем говорит, что Виолы не существует!
Глава шестая
Дела семейные
И тишина.
Виола выглядела смущенной.
Мама – перепуганной.
А отец…
Не знаю, как назвать это выражение. Казалось, он болен, что само по себе – бессмыслица. Ведь это Виола больна, больна с очень давних пор, и мы на эту тему не шутим; есть вещи, о которых в принципе шутить нельзя. Но сейчас выглядело все так, будто доктор Джон Шипп всю свою жизнь только и ждал услышать, что дочь-то у него всего одна, а Виола – просто плод всеобщего семейного психоза, не развеявшийся за десятилетия мираж.
Мама оправилась первой.
– И зачем он говорит такие вещи? – спросила она с почти комичной строгостью и недовольством. Ее явно задел выпад. А когда маму что-то задевает, она вспоминает, что когда-то служила в морской пехоте.
В общем-то, я разделяла ее гнев. Мне совсем не нравится, что Виолу принимают за какую-то выдумку, и я попыталась донести свою исполненную праведного гнева мысль:
– Вы представьте, он думает, что мы включили ее в список, чтобы обманывать колониальное правление. Получать больше, чем нам полагается. Что за глупости! Мы никого никогда не пытались обмануть!
– Больше, чем нам полагается? – Кажется, маме мой настрой передался. – Мы… мы хотя бы живем за счет земли, а не строим города из обломков других, уже разоренных и проданных за бесценок, миров! И не притворяемся, что каким-то образом подобный подход делает нас лучше других!
– Кэт… – деликатно осадил ее папа.
– Даже не начинай! – бросила она в его сторону. – Эти люди цепляются за мораль, но с какой стороны ни посмотри – нет там никакой морали! И теперь еще заявляют, что моей дочки – моей Виолы! – не существует? Это уже даже не смешно! Это кошмар!