Чужой мир
Шрифт:
– Об этом необходимо сообщить в Думский комитет по обороне. Надо срочно создать международный комитет по защите от крыс, – бормотал он себе под нос.
– А заодно, создайте всемирный совет по борьбе с тараканами, – не выдержал водитель и затормозил возле дома, где жил Павлюхин.
– Вы зря так относитесь к моим заявлениям.
– Пожалуйста, реже приезжайте к нам в Изверск. А то хлопот с вами, с VIP – персонами, не оберёшься, – тяжело вздохнул старшина.
Угрюмо бормоча что-то себе под нос, Павлюхин вошёл в свой подъезд.
Глава 2. На даче
Михаил Иванович выслушал от своей жены всё, что она о нём думает, и лёг спать. Оттого, что он уснул днём, ему снились кошмары. Во сне они с Тамарой сидели в клетке, к которой подходили крысоподобные существа со своими детёнышами и разглядывали их. Похоже, что они сидели в московском зоопарке, который Павлюхин узнал по некоторым приметам. В других клетках тоже сидели голые люди. В клетке напротив сидел его шурин. В клетке слева от них раскачивался, держась рукой за ветку, известный физик, который время от времени высовывал язык и строил рожи. На клетку справа Павлюхин не рискнул посмотреть.
Проснулся Павлюхин оттого, что его трясли за плечо. Он открыл глаза и увидел шурина.
– Миша, я тебе коньячку привёз. Давай отметим твоё освобождение из темницы, – предложил шурин и, увидев забинтованную руку Михаила Ивановича, спросил:
– Кто это тебя так?
– Крыса. Петя, я тебе должен рассказать… Надо срочно сообщить в правительство. Там огромные крысы!
– Да сейчас повсюду крысы, мыши и тараканы. Ты лучше скажи, там что, с тобой невежливо обошлись?
– Ты не понимаешь! Крысы эти необычные. Вроде людей. Они мне рассказали, что скоро займут наше место.
– Чьё место? – обеспокоено спросил шурин.
– Человечества. Эти крысы странные. Они вроде людей. А живут в подземелье под Изверском. И ещё там много крыс поменьше, с маленькими сабельками, – Михаил Иванович показал на пальцах размер крысиного холодного оружия.
– Ты успокойся, Миша. Вот что может сделать с человеком даже один день заточения! – воскликнул шурин.
– Я угодил в лапы к разумным крысюкам! Ты мне не веришь, Пётр Иванович, а напрасно.
– Да верю я! Давай лучше выпьем коньячку, – снова предложил гость, доставая из серванта рюмки.
Павлюхин отрешённо смотрел, как шурин подошёл к столу и стал разливать коньяк.
– Ну, за освобождение! – опрокинув рюмку, провозгласил Пётр Иванович.
Павлюхин пригубил коньяк и отставил рюмку.
– Я тебя не узнаю, Миша. Что они с тобой сделали? Как ты там очутился?
– Я видел, как в зоомагазине одна крыса другую освободила из клетки. Там меня и взяли… Нет, лучше расскажу сначала. Я поехал на дачу, чтобы сбросить с крыши снег. Я закончил работу и на автобусе добрался до Изверска. Там я ожидал поезд на Москву возле зоомагазина, где были крысы.
– Что ты всё о крысах рассказываешь? У тебя другой темы нет?
– Я должен об этом рассказать. Это дело международной важности.
– Если у тебя были не галлюцинации, а ты на самом деле угодил в лапы к странным тварям, то почему они тебя отпустили, предварительно поведав о своих намерениях?
– Я убежал от них. А рассказывали они, думая, что мне от них не уйти. Возможно, им могли понадобиться мои знания? Им там, в подземелье, нужны люди, которые помогали бы им в их деле захвата власти на Земле.
– Может быть, это были террористы?
– Это были гигантские разумные крысы!
Пётр Иванович с некоторой опаской посмотрел на собеседника.
– Я скажу Тамаре, чтобы чай заварила, – сказал он и вышел на кухню, где гремела кастрюлями хозяйка.
– Тамара, ты обратила внимание на своего Мишу? Неужели он оказался таким слабым мужиком, что свихнулся, просидев одну ночь в кутузке? – спросил Пётр Иванович.
– Я думаю, что он крепко выпил на даче, а потом по причине своей неуравновешенности угодил в полицию.
Тут, осматриваясь по сторонам, на кухню зашёл Михаил Иванович.
– В комнате кто-то шуршал, – сообщил он тихим голосом и взял со стола кухонный нож.
– Ты их боишься? – спросил Пётр.
– Очень, – признался Михаил Иванович.
– Тебе надо отдохнуть, – сказала жена.
– Вообще-то, крысы довольно умные и злопамятные животные, – сообщил шурин. – Вот я давно, ещё в юности, ездил по направлению горкома комсомола на уборку картошки под Талдом. Места, я вам скажу, там изумительные, почти дикие. Там на болотах морошкой и клюквой кормились журавли, а лисы зачастую подходили к бараку, в котором поселили меня и других студентов. Однажды с нами произошёл такой случай. К нам в комнату повадилась по ночам крыса. Она пожирала продукты, которые оставались на столе после ужина, а иногда даже забиралась в тумбочки. И вот, однажды ночью, Вадим, парень лет двадцати, изловчился и метнул сапог в крысу, которая по-хозяйски расположилась посреди комнаты и, стащив со стола котлету, пожирала её. Сапог угодил ей по спине. Крыса взвизгнула и, метнувшись к стене, прошмыгнула в отверстие рядом с плинтусом. Ту ночь мы спали спокойно. На следующий вечер, наш звеньевой – комсомольский вожак Толик сказал, что где-то читал про крыс, будто они очень злопамятны и будут мстить за обиду и оскорбление.
– Это правда? – поёжившись, спросил, Михаил Иванович.
– Похоже, что правда… Так вот, на следующую ночь Вадик предусмотрительно засунул половину перекладины швабры в крысиную дыру в стене и лёг спать. Когда я уже начал засыпать, то услышал подозрительные звуки. Крыса грызла швабру! Под чмокающие и скрежещущие звуки я заснул. Проснулся я от дикого крика. Это кричал Вадик. В ту ночь крыса ему отгрызла нос.
Тут Тамара всплеснула руками:
– Что ты такое говоришь?!
– Совсем отгрызла? – вытаращив глаза, спросил побледневший Михаил Иванович.
– Совсем. Пришивать было нечего.
– Они так мстительны?
– Да что ты так перепугался? Ты где с крысами общался? В Изверске? А здесь Москва. Столица! Здесь цивилизация, и никаких крыс нет.
– Всякой мерзости здесь не меньше, чем в Изверске. Мне не нравится в Москве недружелюбное отношение жителей друг к другу на улице и в транспорте… Мне больше нравится Изверск. Я с детства каждое лето провожу на даче. С двенадцати лет я ездил с друзьями в этот тихий зелёный городок на велосипедах за квасом и мороженым. До сих пор я вижу там тёплые и светлые лица местных жителей, – сказал Павлюхин.