Чужой престол

Шнайдер Анна

— Эх! — воскликнул парень нарочито печально. — И даже в болвана вы играете отлично, канцлер! А ведь это единственная игра, в которую можно обыграть дя… его величество Арена.

Роланд невольно обратил внимание на странное «дя» перед титулом императора, но подумать об этом не успел — Анастасия быстро проговорила:

— Давайте дальше бросать жребий, кто с кем будет играть.

Первой парой выпали Флоранс и Морган Рид. Играли недолго, и победила фрейлина, огласив гостиную радостным визгом, из-за чего присутствующие заулыбались.

— Простите, —

хихикнула девушка, зажав рот ладонью. — У меня просто трое старших братьев. Мы с ними часто в болвана резались, то есть играли, когда маленькими были.

Трое старших братьев…

Роланд сразу вспомнил своих братьев — только младших. Впрочем, он отчего-то никогда не воспринимал ни Тедеона, ни Грегора, ни Огдена своими настоящими родственниками. Даже король Фредерик вызывал в нём какие-то родственные чувства — хотя в этих чувствах было немало злости, однако в целом Фокс считал короля отцом, пусть и весьма своеобразным. А вот эта троица… Хотя Огден, конечно, хороший парень. Но «брат» — слишком громко сказано.

Второй парой играли Анастасия и канцлер, и Роланд сделал всё возможное, чтобы проиграть. Не нарочито, осторожно, но проиграть, отдав в нужный момент важные карты. Принцесса удивилась, но свой выигрыш восприняла с достоинством и без особой радости, а вот артефактор не преминул пошутить, что канцлер всё же не всесилен.

— Конечно, — тут же откликнулся Роланд и, улыбнувшись Анастасии, добавил: — Особенно перед её высочеством.

Девушка чуть порозовела, но улыбнулась в ответ.

Итоговый матч тоже выиграла принцесса, хотя Флоранс, в отличие от канцлера, не поддавалась и очень расстроилась, оставшись в болванах.

— А теперь всем «оболваненным» вы придумываете фант, ваше высочество, — предложил Роланд, и Анастасия удивлённо на него посмотрела.

— Фант? Но когда мы играли до этого, ничего подобного не было.

— Можно и изменить правила. Не стесняйтесь, принцесса, придумывайте для нас испытания. Никто же не против выполнить желание принцессы?

Все помотали головами, хотя, судя по лицам, особого восторга никто не испытывал. Особенно врач — он вообще чаще всего казался таким суровым, что у Роланда не возникало никаких сомнений: этот человек поехал с принцессой не по своей воле. Скорее всего, Моргана Рида настойчиво попросил император. А может, совсем даже и не просил… но в любом случае настойчиво.

Предлагая Анастасии придумать каждому участнику фант, канцлер преследовал собственную цель. Он хотел убедиться — пожалуй, теперь окончательно, — что принцесса действительно адекватная и добрая девушка, какой он её и воспринимал. Роланд лучше всех присутствующих знал, какими гадкими становятся люди, когда им дают над кем-то хотя бы немного власти. И те испытания, которые придумает Анастасия для окружающих, смогут рассказать о её настоящем, а не притворном характере, если не всё, то многое.

Поначалу принцесса вообще не хотела ничего придумывать, но потом, под напором канцлера и, к удивлению Роланда, Ортего, сдалась. И начала с Флоранс:

—

Спойте нам, пожалуйста. Хотя бы пару куплетов любой песни. Я помню, вы говорили, что неплохо поёте.

— О, ваше высочество! — благодарно воскликнула девушка. — Я ещё и прекрасно играю на гитаре. Хотите, принесу её сюда и сыграю вам?

— Конечно хочу.

В результате Флоранс играла и пела совсем не пару куплетов, а несколько песен. А потом бренчала на гитаре весёлую мелодию, под которую кружились в танце артефактор и Элиза — это был их общий фант, один на двоих.

После Нинель рассказывала вслух длинное стихотворение — самое длинное из всех, что помнила, — и делала это так хорошо, что Роланд ничуть не удивился, когда выяснилось, что в детстве девушка ходила в театральный кружок. Затем Кларисса показывала пантомиму, а Морган Рид её угадывал, причём камеристка столь забавно изображала дикую кошку, которая лезет по дереву, выпуская когти, что улыбнулся даже хмурый врач её высочества.

Оставался только сам Роланд, и Анастасия, несколько мгновений помолчав, словно раздумывая, что бы загадать, в конце концов сказала:

— Я хотела бы задать вам один вопрос. Но полагаю, что отвечать на него нужно в одиночестве. Поэтому остальных прошу удалиться.

Фокс поднял брови: подобного он не ожидал. И даже представить не мог, о чём собирается спрашивать принцесса, — до тех пор, пока все молча не ушли из гостиной и Анастасия не произнесла, покраснев и смутившись, как ребёнок:

— Расскажите мне о своём отце, канцлер.

Анастасия

Изумление на лице мужчины отразилось столь явно, что она совсем застыдилась своего поступка. Понимала ведь — неприлично спрашивать о таком. В Альганне и то не совсем прилично, хотя и проще, а уж для незаконнорождённого альтакца это и вовсе оскорбительный вопрос.

— Зачем это вам, принцесса? — поинтересовался Фокс, справившись с удивлением. Теперь его глаза иронично блестели. — Мой отец всё равно уже умер, познакомить я вас не смогу.

— Мне просто любопытно, кем он был, канцлер, — пожала плечами Анастасия, пытаясь говорить спокойно — хотя её слегка потряхивало от волнения и собственной наглости. — Интересно. Вот и всё. Я обещаю никому не говорить.

На губах Фокса мелькнула лёгкая улыбка, из-за которой Анастасию отчего-то бросило в жар.

Лицо этого человека удивительным образом преображалось, когда он улыбался — особенно вот так, мягко и понимающе, — и становилось менее строгим, более приветливым. И в глазах появлялся живой и дразнящий блеск.

— И какие же у вас соображения, принцесса? — хмыкнул канцлер и, откинувшись в кресле, сложил руки на груди. — Мне тоже, знаете ли, интересно, к каким выводам вы пришли. Раз вы задали этот вопрос — значит, думали о моём происхождении. И до чего додумались?

— Я думаю, ваш отец был очень богатым человеком. Поэтому вы выучились, получили хорошее образование…