Шрифт:
Пролог
Женя со страхом ждала возвращения матери с работы. Вчера она ей сказала, чтобы убиралась из дома и не позорила её своим пузом:
– Соседки проходу не дают, говорили мол, что принесёт твоя Женька в подоле. Днями и ночами дома не бывает. Набегала себе живот выше носа и проваливай из дому. Завтра, когда с работы приду, чтобы тебя здесь не было.
Но Жене не к кому было уходить. Саша её бросил. Уехал в город. Говорят контрактником в армию пошёл. К ней даже проститься не заехал. Нина не пускает к себе, у неё родители приехали из Норильска насовсем.
Вещи она на всякий случай собрала. Один ноотбук остался. Она ещё за ним посидит, может, кто откликнется, послала на сайт знакомств письмо, в котором всё без утайки рассказала.
– Да кто там откликнется. Кому чужой ребёнок нужен? Может мать сжалится? Попрошу ещё раз.
Но с экрана пошёл сигнал: Вам сообщение! Вам сообщение!
Глава 1
В маленьком городке в Швеции за компьютером сидел Иоган Берг. Рано поседевший сорокалетний мужчина машинально просматривал странички на сайте знакомств. Ему посоветовали это друзья и его психотерапевт. Несколько месяцев он лечился от депрессии после гибели беременной жены. Луиза должна была родить мальчика через два месяца. Они готовились к этому событию. И, несмотря на предупреждения родных не покупать ничего заранее, постепенно приобрели всё необходимое для малыша. Обставили детскую так, как хотела Луиза. Даже заходили посидеть там перед сном, называя это посиделки втроём.
Теперь эта комната была закрыта на ключ, и Иоган никогда не заходил туда. Он боялся, что ему придётся снова испытать то, что он испытал в день гибели жены. Жена в этот день ездила за покупками и как всегда была осторожна на дороге. Но огромный грузовик, потерявший управление, расплющил её машину о стену дома. Когда ему об этом рассказали, он понял, что теряет рассудок. Переживание было таким сильным, что пришлось лечиться у психотерапевта.
Перед ним на экране монитора мелькали фотографии женщин, он даже не останавливал на них свой взгляд.
– Неужели врач думает, что мне станет легче от знакомства с одной из этих женщин. Я любил Луизу, и никто мне больше не нужен. Её и нашего ребёнка мне никто не сможет заменить, – говорил он сам с собой.
Иоган уже хотел прекратить это никчемное занятие, как вдруг сердце вздрогнуло. Руки дёрнулись к клавиатуре, и он вернул назад только что промелькнувшую фотографию. На него с экрана смотрела Луиза. Не такая, какую он запомнил, а чуть уставшая, с поблекшим взглядом и печально опущенными уголками полных губ. Зато кудрявые рыжие волосы, овал лица, носик в веснушках… И такие знакомые черты лица…
– Это Лу, моя Луиза… Так не бывает,– прошептал Иоган. И жадно стал читать письмо женщины. А прочитав, снова повторил:
– Так не бывает… Семь месяцев, как и у нас… – руки уже сами набирали сообщение.
Он злился, что так плохо владеет русским, боялся – его не поймут. Поэтому старался писать коротко, четко выражая смысл того, что хотел сообщить.
Когда Дарья Тимофеевна пришла домой, дочь ей сказала, что скоро за ней приедет жених, и она уедет от неё навсегда. Он прислал письмо и сказал, чтобы ждала его здесь, дабы не ошибиться адресом.
– Зубы мне заговариваешь, да? Не верю я ни одному твоему слову.
– А ты вот сама прочитай.
Дарья подошла к компьютеру, посмотрела, почитала и сказала:
– Ну, если дурак нашёлся, то разрешу его подождать пару недель, а потом – выгоню.
– За что ты меня так ненавидишь?
– За то, что ты мне всю жизнь испортила. Отец твой поступил также как Сашка. Сбежал и больше глаз не показал. А я с тобой мыкалась, всё думала замуж ещё выйду, а меня из-за тебя так никто и не взял. Одиночество влачу по твоей вине. Погулять выйти и то не могла, тебя не с кем оставить было. Радуйся, что в детдом не отдала, а выкормила. А ты отблагодарила!
– Значит судьба у нас одинаковая, тебе бы посочувствовать, а ты меня готова убить.
– И убила бы ещё в детстве, если бы духу хватило.
– Это ты правду сейчас говоришь?
– Правду. С тех пор тебя ещё больше ненавижу. И себя тоже.
Женю накрыл ужас. Она вдруг поняла, что её мать могла с ней сделать, когда она была ещё беспомощной. Она боялась смотреть на неё, глаза бы выдали, о чём она думает.
– Тогда она, не задумываясь, выгонит нас,– украдкой гладя свой живот, тихо говорила Женя. – Давай потерпим, миленький мой. Давай потерпим. Хоть бы этот швед нас не обманул, хоть бы приехал…
Две недели ожидания были кошмаром для Жени. Дарья Тимофеевна придиралась ко всему. Не так убралась, долго спишь, не ходи лишний раз на улицу, не позорь меня. Каждый день стал мукой. Да ещё она издевалась над её верой в то, что её иностранец приедет за ней.
– Идиотка, думает там у него свободных и без детей нету невест. Прямо, приехал и забрал и в доме у себя поселил, ха-ха! Нету таких дураков сейчас. И не надейся.
– А мне больше не на что и на кого надеяться. Это мой последний шанс. Если ты выгоняешь, куда я с грудничком денусь. На работу не возьмут и жить негде.
– А куда хочешь, туда и иди. Как гуляла, так и расхлёбывай. Оставляй в роддоме и устраивай свою судьбу. И работа будет и муж найдётся.
По её словам было видно, она очень жалеет, что не сделала такое с Женей. И девушка подумала, её мать жестокая и бездушная женщина. Никому никогда ничем не помогла, никакого соболезнования к чужому горю не испытывала. Её тоже никто не любил, соседи сторонились или старались задеть за живое как можно больнее в отместку за её злобный характер. Так вот и жила Дарья, бирючкой и ненавистницей.