Чужой ребенок
Шрифт:
– Который? Тот, что за спиной у тебя? – тихо спрашиваю я.
– Да, – парнишка ежится еще сильнее, вижу его бледное лицо и черные зрачки. Расширенные. Испуган? Вдет?
– Ты ничего не употреблял? – на всякий случай спрашиваю и внимательно отслеживаю реакцию.
С наркоманами я встречаюсь чаще, чем бы этого хотелось, признаки ловлю на раз. Но сейчас ночь, темно… И сама ситуация, блин, плохая очень.
– Не-е-е-е! Вообще не! Просто… Поздно шел домой, а он тут вышел и за мной. И идет, не отстаёт. И народу никого, как назло. А у меня возле дома – темень.
Парнишка говорит это все тихо и быстро. С таким отчаянием, что мне самой становится не по себе. Страшно.
Я опять смотрю на темную фигуру в тени кустарника. Стоит. Терпеливо ждет, пока я… Пройду дальше? Оставлю мальчишку одного на улице?
Издалека по мне не поймешь, парень я или девчонка, джинсы, толстовка, капюшон на голове. И возраст не поймешь.
Потому, если бы я была маньяком (ох, блин, упаси, Господь), то я бы точно чуть-чуть подождала, пока потенциальная жертва поговорит… и повела бы ее дальше. Или сразу двух жертв, если первой жертве удастся уговорить знакомого или незнакомого пойти вместе…
– Погоди, а позвонить родителям? – спрашиваю я.
– Не, у меня никто не возьмет, – кривится парнишка.
– Хорошо, – вопрос с родителями оставляем открытым, хотя дико странно. Твой десятилетний сын мотается по улицам ночью, а ты не ждешь звонка, не волнуешься? Ну… такое… У меня, конечно, детей нет, да и не особо хочется, если честно, но даже мне тут понятно, что налицо недоработка родителей. – Давай в полицию.
– Я… не могу, – мнется парень, – у меня нет телефона вообще…
Нифига себе. То есть, в наше время у десятилетнего лба нет телефона? Это что за нафиг?
– Ладно, давай я тогда, – решаю я и вынимаю телефон. Есть, конечно, опасения, что мальчишка его сейчас выхватит и смоется, но, во-первых, невелика потеря, а во-вторых, за глупость надо платить.
Парень кивает, в темноте ярко вспыхивает экран телефона, я набираю три цифры, жду, когда проговорит робот, и наблюдаю одним глазом за парнишкой, а вторым – за мужиком. Косоглазие обеспечено. Как работать буду?
– Дежурная часть, – раздается в трубке усталый мужской голос, и я радостно и громко выдаю на всю улицу:
– Полиция? Меня преследует какой-то человек на улице!
Голос мой, звонкий и напряженный разносится далеко, и мужик торопливо сигает в кусты.
– Где вы находитесь? – спрашивает полицейский.
– Улица Маршала Жукова, дом десять, со стороны пешеходного перехода на четвертый квартал.
– Ваши фамилию, имя, отчество назовите, вас еще преследуют?
– Нет, он в кусты прыгнул, – признаюсь я, – как только услышал, что я вам звоню.
– Вы в опасности сейчас?
– Нет уже… Наверно… – пожимаю плечами, оглядываюсь. Мужика нигде нет, парнишка стоит рядом, вытянувшись, похожий на худенького несчастного суслика-суррикатика, смотрит на меня напряженным, испуганным взглядом.
– Тогда идите домой, и, если опять увидите преследователя, позвоните.
– А если он на меня нападет? – резонно замечаю я, – и я не успею набрать?
– Тогда берите такси и приезжайте в отделение.
– Но ведь… Он может еще кого-нибудь за это время…
– Девушка, вы не уверены, что он за вами шел, – прерывает полицейский, – может, он просто по своим делам шел? Состава преступления нет. Но, если вы настаиваете, опишите нам его, а потом приедете в отделение, примем заявление, составим фоторобот…
– Хорошо…
Я какое-то время еще разговариваю с полицией, громко и внятно, чтоб, опять же, слышала вся улица и близлежащие кусты, описываю мужика, правда, кроме роста и темной одежды, ничего не помню, но все равно стараюсь изо всех сил.
Мальчишка все это время смотрит на меня, терпеливо ждет.
Наконец, я кладу трубку.
– Ну все, сделала, что смогла. Наверняка, он уже до обводной добежал от страха, так что не волнуйся, иди домой.
– Да. Спасибо тебе большое, – кивает он, неуверенно и жалко улыбаясь. Чувствуется, что парень все еще основательно не в себе, испуган и напряжен. – Я чет так перенервничал… Иду, а он за мной… Идет и идет, идет и идет…
– Ну, теперь быстро домой беги, – киваю я.
– Ага, спасибо еще раз!
Он разворачивается, сует руки в карманы и, оглядываясь, торопливо идет в сторону длинного, и в самом деле, глухого дома, возле которого ни одного фонаря не видно.
Я смотрю ему вслед, и сердце начинает щемить от вида беззащитной фигурки, уходящей в темень одиноко и напуганно.
Черт… Аня, это не твое дело. Ну не твое же дело! Ты все, что могла, уже сделала! Ты – помогла! Многие бы на твоем месте и этого…
– Подожди! – кричу я ему в спину и догоняю. Хватаю за рукав обтрепанной толстовки.
Парнишка смотрит на меня огромными глазами, немного удивленно и… с надеждой? Словно я – его защита, нежданная, но желанная. Этот взгляд режет мне по сердцу непрошенным теплом, но я отгоняю неправильное и ненужное мне ощущение.
Я просто помогу, доведу до дома. В конце концов, здесь реально, как у негра в… самом темном его месте.
– Пойдем, я провожу.
– Спасибо.
Он с готовностью цепляется мне за рукав и топает в сторону дома.
Я не сопротивляюсь, позволяя ему указывать дорогу в темноте.
Черт…
Надеюсь, я не пожалею о своем поступке.
Глава 2
Я живу не в самом благополучном районе нашего города. Самый благополучный – Ново-Речной. Там, как понятно из названия, все новое – дома, улицы, школы, говорят, даже спортивные площадки имеются, вандалами не разбитые. Мой район – Старо-Речной, проще говоря, Старый. И тут все печальней, конечно, но не так, как еще в одном, третьем районе, в простонародье называвшемся Кресты. Я так думаю, по названию известной Питерской тюрьмы, а еще потому, что там рядом в самом деле – тюрьма. И многие из бывших заключенных, выходя из нее, тормозят в Крестах, отдыхая от зоны, а затем так и остаются там же. Понятно, что в Крестах у нас лучше по улицам ночью не ходить, да никто и не ходит.