Чужой ребенок
Шрифт:
А вот в Старом – еще все относительно прилично.
Потому я и удивляюсь, рассматривая здоровенное здание бывшей вьетнамской общаги, куда привел меня парнишка со смешным именем Ванька. Ванька-встанька…
Правда, на игрушечного пузатика он совершенно не похож, но вот улыбка, возникающая на бледном лице… ну, есть что-то. И веселый такой. Как только понял, что опасность миновала, шел рядом, чуть ли не подпрыгивал.
Правда, пытался из себя солидного мужчину строить, но все равно периодически
Мне было смешно даже.
Волнение и опасения, что все же ведет меня Ванька в ловушку, испарились, и мы весело провели время в пути, болтая за жизнь.
Ванька рассказал, что живет с мамой, но сейчас она, наверно, на работе. Работает она продавцом в круглосуточном магазине-разливайке, потому, естественно, парня не контролирует.
Сам Ванька ходит в школу, учится хорошо. На мой скептический взгляд последовали обиженно поджатая губа и уверения, что «точно хорошо… ну… иногда плохо».
Припозднился, потому что у приятеля заигрался в видеоигру. И время не заметил.
Вполне логичная история для мальчишки десяти лет.
Болтать мне с ним легко и не напряжно, хотя я не особенно люблю детей, на самом деле.
Всю жизнь живу одна, с тех пор, как бабушка с дедушкой умерли.
И в последние годы, особенно после детдома, кайфую просто от одиночества.
И не надо мне никого, хорошо так, когда никто в спину не дышит, разговорами не отвлекает.
После шести лет в детдоме – это прям ценно очень.
Работа у меня адская, но я ее люблю. И не представляю, что могла бы, например, выйти замуж, там, детей завести… Не хочу.
А, так как реанимация у нас взрослая, детей везут в детскую сразу, то я и по работе с ними не сталкиваюсь. Опыта мало, короче говоря.
И потому с Ванькой-встанькой разговариваю, как привыкла, по-взрослому, не делая скидок на его возраст и прочее. И он, похоже, это оценил и даже уважением ко мне проникся… Ну, я так думаю.
Подъезд общаги, естественно, не оснащенный лавочками и прочими вещами, удобными для постоянного сидения и воздействия на нервы жителям, выглядит мрачновато.
Фонарь снаружи не горит, внутри, насколько можно видеть по лестнице – тоже света нет.
– Ну ты иди, – шмыгает Ванька, – тут я сам уже.
Я еще раз смотрю на черные окна подъезда, потом решаю:
– Давай, до квартиры доведу уже. А то телефона у тебя нет, мало ли, какой утырок на лестнице встретится…
– Ага, – резонно возражает Ванька, – а обратно сама пойдешь по темнотище, тоже мало ли кто встретится… у нас тут полно…
– За меня не бойся, – успокаивающе подмигиваю я, – я – везучая.
– Ага… – опять хмыкает Ванька, затем косится на черный подъезд… И кивает.
А я, смиряя неуместную жалость, остро
– Какой этаж?
– Пятый… Лифт не пашет уже третий месяц…
– Весело…
Мы идем, болтая довольно громко, чтоб разогнать черноту и прячущихся в ней вурдалаков.
Я подсвечиваю фонариком ступени. Грязища, шприцы использованные, бутылки. Вонь от мусоропровода.
Как они тут живут?
И Ванька каждый день тут ходит?
Не твое дело, Ань. Не твое.
Сколько их тут, таких вот? Всех не пожалеешь… Тебя никто не пожалел.
Мы доходим до пятого, останавливаемся у ветхой двери, обшитой дермантином.
– Ну все, я дальше сам, – поворачивается ко мне Ванька, – спасибо, Ань… Ну, короче…
– Да все путем, – успокаиваю я его, параллельно вызывая в приложении такси. Хватит, нагулялась я чего-то по темноте.
На экране показывается машинка и сообщение, что такси будет у меня через десять минут. И то хорошо, сюда, в жопу мира, особо не любят ездить.
Я киваю, уже, практически, разворачиваясь, когда дверь Ванькиной квартиры распахивается и оттуда вываливается пьяный в дымину мужик. Он смотрит на меня мутными глазами, переводит взгляд на Ваньку.
– Это че такое тут? – ругается он, – а ну, пошли отсюда!
– Сам иди! – неожиданно звонко и четко отвечает Ванька, – нефиг тебе тут делать!
– Че? – удивляется мужик, а потом делает движение, чтоб поймать Ваньку, но путается в ногах и с воплем летит вниз с лестницы.
Ну, может, не сам летит. Может, я ему пинка даю для ускорения…
Внизу пролета мужик вяло матерится, пытаясь встать. Судя по всему, особо он не пострадал. Ну и хорошо.
– Мам! – орет в квартиру Ванька, – мам!
Он смотрит на меня смущенно и стыдливо, понимая, что зрелище вообще неприглядное и переживая из-за этого, но я тоже кое-чего повидала и как раз в его возрасте, так что таким уж точно меня не удивить.
Улыбаюсь, посматриваю на экран телефона. Мужик внизу перестает материться и теперь мирно храпит.
– Ванька! – раздается из квартиры пьяный женский голос, – сынок… А ты чего так долго? Уроки дополнительные были в школе?
Офигеть, мамаша, конечно. Время уже за второй час ночи перевалило, а она даже и не заметила ничего…
Ванька тоже понимает, что ситуация тупая и стыдная, а потому торопливо идет в квартиру:
– Мам! Все нормально!
В коридоре появляется женщина, высокая и стройная. И когда-то, скорее всего, очень красивая. Бывает такое, что даже за годами беспробудного пьянства видно, какой человек был раньше.
Так вот, мама Ваньки раньше была, судя по всему, нереальной красоткой. Но это было давно.