Шрифт:
СЛЕДУЮЩАЯ ГЛАВА (ДЛИННАЯ И СЫРАЯ)
Бабье лето. В этом году оно пришлось на вторую декаду сентября. Вот только никого не радовала теплая погода. За эти четыре месяца на счету нашего отряда был пущенный под откос немецкий эшелон, взорвано два склада, уничтожена мастерская по ремонту техники, захвачено и уничтожено на дорогах более двух десятков машин, официально подтверждена смерть пятидесяти трех гитлеровцев и сорока двух пособников фашистов.
Вот только теперь кончилась белая полоса и пошла черная полоса неудач и смертей. Немцы вслед активизации партизанского движения приняли свои меры. К концу лета немецкое командование пригнало батальон, солдаты которого три дня прочесывали окрестные деревни и леса. Потом видя их неэффективность их действий, солдат убрали, а вместо них пригнали взвод карателей, с полусотней полицейских. Если с солдатами вермахта военных действий не вели за счет их численного превосходства, отсиживались в лесу, то карателям решили дать бой. После двух удачных засад отряда Старика и наших партизан каратели оставили на белорусской земле более двух десятков могильных крестов. Но в начале сентября все изменилось. Сначала попала в засаду группа партизан из отряда Старика, отправленных за продуктами. Прошло время, и по их следам отправилась группа партизан. Наткнулись на засаду фрицев, потеряли двух человек и отступили. Самое интересное, что бой происходил в лесу, в который немцы старались лишний раз не заходить. Еще спустя несколько дней исчезла группа уже наших разведчиков. Четыре человека, в том числе и Леша Крымов. Два дня ушло на их поиски, пока не наткнулись на место боя, прямо в лесу. Судя по выбранному месту, это были люди, кто хорошо ориентируется в лесу и умеет устраивать засады. Командиры двух отрядов устроили совместное совещание, но оно мало что дало, так как о таких немецких подразделениях никто не слышал. По лагерю пошли гулять слухи, что немцы прислали какое-то секретное подразделение для борьбы с партизанами. Все это не давало повода для радости. Лес партизаны считали своей вотчиной, а тут на тебе! У немцев оказались свои партизаны, не хуже наших. Теперь можно было ожидать удара в спину в любом месте. Подобные мысли особенной радости не доставляют, что и ежу понятно.
"Спецподразделение. Скорее всего, специализируются они на борьбе с партизанскими отрядами. Их задача жути нагнать. Партизаны испугаются, ошибки начнут делать, а то и вовсе разбегутся в разные стороны. Стоп. А если фрицы получили уже координаты месторасположения партизанских отрядов? И теперь ждут подхода батальона солдат, чтобы провести масштабную зачистку. Когда пропал Лешка Крымов. М-м-м.... И трех суток не прошло. Тогда они начнут свою операцию в ближайшие два-три дня".
С этими мыслями я пошел к Стукашенко. На поверку он оказался хорошим мужиком, честным, храбрым, старался разобраться в людях, и не просто делил их на "врагов народа" и честных людей. Разведчик меня выслушал, какую-то минуту смотрел на меня, а потом сказал: - Думаешь ты один такой умный, Звягинцев? Рассмотрели мы все это. Именно в таком плане, как ты говоришь. Вот только как узнать, так ли это на самом деле. На носу зима и если мы сейчас уйдем в другое место, то много ли нас потом останется? Здесь, мы хоть неплохо обжились, а там.... Скажу так. Люди Старика уже ищут подходящее место для нашего общего лагеря, так как принято решение объединиться в один отряд. Только вот теперь все это под угрозой. Вот такие дела, Звягинцев.
Мы какое-то время молчали, потом начальник разведки сказал: - Сейчас мы делаем упор на разведку. Нам надо знать, где их база. Гитлеровцев наверняка кто-то видел. Узнаем, откуда они появляются, тогда будет возможность взять кого-то из них живым. Нам надо узнать о них хоть что-то, мать их! А так ходим как слепые! Все! Разговор окончен. Иди.
На следующее утро Стукашенко отправил на разведку две тройки разведчиков. В том числе и меня. До деревни Панкратовки было относительно недалеко. Восемь километров. Старались выходить так, что иметь возможность понаблюдать за деревней час-полтора, а, не обнаружив опасности, в сумерки подобраться к нужному дому. Вышли немного раньше, решив, что пару часов, на выходе из леса можно устроить отдых, подремать, а там до деревни рукой подать. Место мы знали укромное. Уже два раза там останавливались. Полчаса лежали, разговаривали, потом меня стало ко сну тянуть. Я предложил тянуть соломинку, но Василий Ухов, который шел в нашей тройке старшим, сказал, что спать не хочет и будет дежурить. Матвей Дужко, но все звали его в отряде почему-то Митяй, обладал завидной мускулатурой и немалой смелостью, но при этом был простой, неграмотный крестьянин, все свою жизнь проживший в глухой деревеньке. В Бога верил, возраста своего не знал, врать не умел, и понятия не имел, что в мире твориться. Оказавшись в отряде, он словно снова учился жить. По-крестьянски сметливый, ни слова не говоря, накрыл голову полой куртки и спустя пару минут, ровно засопел носом. Я лег в шаге от него. Заснул не так скоро, минут через пятнадцать.
Проснулся я от какого-то шума, но только успел сообразить, как мой позвоночник прогнулся под чьим-то коленом, а в ту же секунду левую руку кто-то ловко мне вывернул, взяв на болевой прием.
– Лежать тихо, - произнес над моей головой с сильным акцентом чей-то голос.
"Вляпались, - подумал я и стал ожидать дальнейшего развития событий.
Заревел Митяй, но сразу его крик прервался и перешел на протяжный стон. Спустя пять минут нас всех троих поставили на ноги, при этом связав руки. Бросил взгляд на своих товарищей. Голова и лицо Митяя были в крови, а во рту торчал кляп. Ухов просто тупо смотрел куда-то в землю. Нас быстро обыскали, не прилагая особых усилий. Похлопали по карманам курток, проверили пояса и голенища сапог. Из-за голенища сапога Ухова вытащили нож и бросили его к винтовкам.
"Проспал, сука!".
Немцев было четверо. Крепкие, тренированные парни. Обратил внимание на одежду. Какие-то нестандартные куртки, с серо-зелеными разводами, свободные и судя по всему легкие. На головах мягкие кепи с козырьками. Не задерживаясь ни минуты, они нас погнали скот, подталкивая стволами автоматов. Крики были, поэтому им надо было уйти как можно дальше от возможной погони. Шли они по лесу легко и мягко, как ходят звери. В отличие от обычных солдат вермахта, эти явно не боялись леса. Так шли мы около часа, потом немецкие разведчики немного расслабились. Это было видно по лицам. Напряженные, каменные маски фрицев сменились на легкие усмешки, которые они бросали нас. Спустя еще полчаса они вышли из леса, и пошли балкой в сторону деревни Горелое.
"Они отлично ориентируются на местности....
– только я так подумал, как запнулся, и чтобы удержать равновесие, шагнул вбок, при этом столкнувшись с немцем. Тот коротко выругался и сильно двинул меня стволом автомата по ребрам. Терять мне было нечего, и я зло выругался, сказав, что если бы у меня в руках был нож, то я тебя, немецкую свинью, зарезал бы в мгновение ока. Все это время мы шли в молчании, то моя короткая но выразительная речь прозвучала довольно резко. Немец удивленно посмотрел на меня, не понимая, что я ему сказал, но его сразу просветил знаток русского языка. В его голосе было веселье.
– Вилли, этот русский сказал, если ты ему дашь нож, он зарежет тебя, как свинью.
При этом, разведчики, все, как один, стали ухмыляться. После этого перевода я ожидал, что немец броситься на меня и будет избивать, но, к моему удивлению, ничего такого не произошло. Он только бросил на меня взгляд, полный гадливого презрения. Так, наверно, смотрят на таракана, которого собираются раздавить.
Мы дошли до ручейка и остановись. Стволами автоматов нас заставили сесть на землю.
Вилли в этой четверке был старшим, это я понял из его короткой речи.
– Думаю, что нам надо немного развлечься, парни. К тому же я считаю, что двух партизан нашему лейтенанту будет достаточно.
Разведчики понимающе переглянулись. На их лицах сразу появлялись ухмылки, стоило им встретиться со мной глазами, а один из них прямо сделал недвусмысленный жест - резко проведя рукой по шее.
"Он, что собирается зарезать меня, как свинью?!".
По спине и по шее побежали холодные мурашки.
– Пауль, стань там и смотри в оба, - скомандовал Вилли.
Разведчик дисциплинированно стал на указанное ему место, и передернул затвор автомата.
Говоря это, Вилли, снял и положил на землю автомат, скинул с широких плеч куртку, потом снял подсумки, предварительно вытащив из ножен отличный клинок. Судя по тому, как он обращался с ножом, можно было понять, что передо мной мастер ножевого боя. Сам того не ожидая я задел профессиональную гордость мастера.
"Так вот в чем дело, - я внутренне усмехнулся.
– Я его обидел и теперь он желает смыть моей кровью нанесенное ему оскорбление".