Чужой среди своих
Шрифт:
Из быстрого осмотра, я понял, что они ранены. Уж больно много окровавленных тряпок лежало на мокрой земле. Осторожно стал описывать круги, пытаясь выйти на их след. Спустя какое-то время мне это удалось. Наткнулся на костер, который судя по запаху, они развели при помощи бензина. Осторожно подкрался. Двое лежали на нарубленном лапнике, а один сидел у костра, глядя в огонь. Вдруг кто-то завозился, потом раздался глухой, протяжный стон. Разведчик у костра резко вскинул голову и стал прислушиваться.
– Не стреляйте. Это я. Костя, - я вышел из темноты.
– Ты?!
– удивление
– Как ты нас нашел?
– Сначала мотоцикл, потом вас. У меня с собой продукты и медикаменты.
Чекист удивленно покрутил головой и негромко сказал: - Чудеса, да и только.
Через час перевязанных и накормленных раненых устроили под навесом из плащ-палатки. Когда в меня уперся тяжелый взгляд чекиста, я понял, что сейчас начнется допрос. Отвечать на его вопросы прямо сейчас мне не хотелось, так как их надо было основательно продумать. Мне очень не хотелось выпадать из роли комсомольца-добровольца.
– Товарищ командир, я сильно устал, поэтому давайте поговорим в лагере. Хорошо?
Он какое-то время внимательно и цепко смотрел на меня, потом сказал: - Хорошо. Утром ты пойдешь в лагерь и приведешь помощь.
– Так точно, товарищ командир.
Уже к обеду следующего дня я вернулся с помощью и вскоре разведчики вместе с пленным, немецким обер-лейтенантом СД, были в лагере. Пленный, да еще в чине офицера СД поднял в лагере шум. Меня пытались спрашивать, на что я отвечал: военная тайна. Когда суматоха улеглась, я отправился на склад, и расположился возле печки-буржуйки. Сюда я приходил, когда мне хотелось остаться одному или о чем-то подумать. Я услышал, как кто-то вошел, но сделал вид, что дремлю на лавке, откинувшись на стену. Это пришел разведчик. Честно говоря, я никак не ожидал, что он явиться сюда поздно вечером, так как надеялся увидеть его только завтра, утром.
– Ты один?
Я встал: - Так точно, товарищ командир.
– Сиди, чего вскочил.
Он взял чурбан, который мы использовали вместо табурета. Подтащил его поближе, потом уселся. С минуту смотрел на пляшущее в печке пламя, потом спросил: - Что своим командирам сказал?
– Сказал, что военная тайна, и я не могу ее разглашать. Если что интересует, то у товарищей из Москвы спрашивайте.
Какое-то время он смотрел, как я поленья в печку подкладываю и только потом спросил:
– Почему про свой подвиг не рассказал? Как нас спас.
– Зачем?
– спросил я его.
Он посмотрел на меня с явным удивлением, потом сказал: - Тебе сколько лет?
– 19. Скоро исполнится.
– Хм. Ты у нас, кажется, особенный парень.
– Нет. Не особенный, - постарался я оправдываться и быстро затараторил.
– Просто случайно заметил выглянувшего из окна фрица и подумал, что это неспроста. Сомнений не было, а вот страх был. Их там двое было. Расположились вольготно и ждали. Но только не меня. Я их там ножом.... Вот и все.
– Как-то у тебя все просто. Заметил. Убил. Хм. Да еще ножом. Если бы ты их застрелил - другое дело, а ножом работать,... тут определенная сноровка нужна.
Я пожал плечами, что тут говорить.
– Ладно. Не хочешь об этом говорить, тогда расскажи мне о себе.
– Зачем это вам? Или вы меня в чем-то подозреваете?
– Чудак человек, ты нам жизнь спас, как я могу тебя в чем-то подозревать? Просто хочу понять, что ты за человек.
"Так я тебе и поверил".
Я коротко рассказал ему свою биографию.
– Студент. ИЛФИ. Известный институт. Слышал о нем, - а затем вдруг неожиданно сказал.
– Знаешь, когда я тебя первый раз увидел, то так почему-то и подумал. Интеллигентный паренек. М-м-м.... Вот только твои действия никак не вяжутся с твоим видом. И это странно.
Какое-то время мы молчали. Он сидел с отсутствующим видом, глядя на огонь, потом словно очнулся, посмотрел по сторонам и сказал: - Тихо-то как, словно и войны нет. Ладно. Пойду я.
Я долго сидел после его ухода, пока не прогорели полностью дрова. В целом мне "товарищ из Москвы" мне понравился. Спокойный, сдержанный, вдумчивый, но при этом рисковый и отчаянной смелости, человек.
В следующее утро я дал себе поспать, так как прилично вымотался за последние несколько дней. Только я поднялся с топчана, надел штаны и вбил ноги в сапоги, как в землянку влетел Семен Шведов.
– Звягинцев, я тебя по всему лагерю разыскиваю, а ты тут на ухо давишь! Подъем!
– Сема, чего шумишь? Что случилось?
– Тебя командир срочно хочет видеть! Там у него "товарищ из Москвы" сидит.
– Пусть сидят, они командирские свои дела решают. Я-то им, зачем понадобился?
– Так они мне и доложились! Короче, одна нога здесь, другая там, - он развернулся, чтобы уходить, но в дверях неожиданно обернулся.
– Сегодня суп будет. С мясным приварком.
– О! Эта хорошая новость, а то эта овощная болтушка у меня уже в печенках сидит!
С едой в отряде было неважно, поэтому экономили во всем, так как впереди была долгая и холодная зима.
Стоило мне войти, как я сразу наткнулся на испытывающий взгляд чекиста. За столом, кроме командира, сидел товарищ Гром и начальник разведки.
– Боец Звягинцев по вашему приказанию....
– Садись, боец.
Я сел на лавку.
– Хвалят тебя.
Я изобразил смущение, пожал плечами. Командир неожиданно поднялся: - За самоотверженные действия и помощь в выполнении задания, а так же уничтожении предателя, внедрившегося в ряды подполья, вам, боец Звягинцев, от лица командования отряда выносится благодарность!
Несколько ошарашенный подобной трактовкой моих действий, я подскочил с места и вытянувшись, воскликнул: - Служу трудовому народу!
– Молодец! Так и дальше служи!
– удовлетворенный моим энтузиазмом подвел итог командир.
– Товарищ Сазонов вы что-то хотели сказать?
Теперь я знал, что у "товарища из Москвы" есть даже фамилия. Правда, липовая.
– Хотел. И скажу, - при этом он посмотрел на меня и чуть краешками губ улыбнулся.
–
Хорошие у вас бойцы, товарищи командиры! Правильно вы их воспитываете, но при этом не надо забывать отмечать их боевые успехи! Поэтому я хотел попросить вас представить товарища Звягинцева к награде.