Чужой выбор
Шрифт:
Наверное, мой ответ его удивил — мне было противно до омерзения оставаться там. Стены дворцовых покоев были пропитаны предательством, кровью, ложью. Ни один человек из тех, с кем мне пришлось общаться, не был искренен или хотя бы верен своим убеждениям. Все они, едва поняв, что им сохранят жизнь, тут же принялись грызть друг друга и торговаться со мной, в надежде урвать кусок побольше. Такая власть была мне не нужна и даром, потому я оставил все, как есть, и вернулся сюда.
Из тех времен в моей памяти сохранился только один разговор, он до сих пор мне дорог. Незадолго до моего отъезда ко мне пришла императрица. Совсем еще юная женщина, тонкая
Знаешь, что она сказала мне? Поблагодарила, что я сохранил жизнь ей и ее сыну. Вот так просто. Не просила ни о чем, не требовала гарантий безопасности, не предлагала верности, ничего не обещала. И все же в ее хрупком сердце оказалось достаточно решительности и благородства, чтобы произнести эти нехитрые слова.
***
Хальвард замолчал, а уходящее за горизонт солнце окрасило все золотисто-алым, расчерчивая небо длинными косыми лучами. Йорунн с замиранием сердца смотрела, как в течение рассказа менялось выражение лица правителя: легкая улыбка уступила место боли, затем ненависть исказила и заострила черты, глаза потемнели и искры в них вспыхнули ярче обычного. Сейчас он был спокоен, но девушке показалось, что раны прошлого все еще кровоточат глубоко в сердце. Меж тем, Хальвард продолжил.
***
Когда я вернулся в Кинна-Тиате, передо мной встал вопрос, как жить дальше. Искусству управления землями я был обучен, воевать научился сам, но что мне делать с магией?
Долгое заточение пошатнуло мою память, отобрав и скрыв за глухой беспросветной пеленой то, чему меня учила мать. Прошедшие годы сделали меня жестоким, бездушным, безжалостным. Я не терпел компромиссов и не прощал слабостей.
С одной стороны, это позволило мне выжить. С другой — изуродовало мою душу. Что хорошо для войны, не всегда годится для мира. Тьма внутри меня поднималась от малейшего раздражения или гнева. Я не привык ее сдерживать или ограничивать, по сути, не управлял ею, позволяя брать верх над разумом и руководить моими поступками через инстинкты хищника.
Подобное положение вещей стоило жизни не только многим врагам, но и соратникам. Дальше так продолжаться не должно было, и, смирив свою гордыню, я пришел к выводу, что мне необходимо возобновить обучение. С трудом, по кусочку, я старался вспомнить все, что говорила мне в свое время герцогиня Ирдришш.
Я проваливался в воспоминания, надеясь найти там какие-то подсказки, тайные знаки, что приведут меня к осознанию того, как управлять силой. В погоне за истиной, просиживал часы и дни в библиотеке, изучая древние фолианты, страницы которых крошились под пальцами. Шаг за шагом, медленно, словно слепец, я открывал для себя то, о чем знал прежде.
Теперь я стал часто уединяться в Теневом Храме, именно он позволил наконец сформировать потоки, взять под контроль сырую мощь, бегущую по венам. Экспериментируя, спотыкаясь и падая, с одной удачей на сотню неудач, я все-таки двигался вперед.
Постепенно рядом со мной начал формироваться круг людей, умеющих выносить приливы моего скверного настроения. Между нами завязалась если не дружба, то некоторое товарищество. Я не опасался, что выйду из себя и потеряю контроль над силой, они не тряслись в ожидании смерти. Понемногу, мы научились жить и работать бок о бок, а во мне снова зашевелилось что-то человеческое. Совесть или остатки души? Не знаю.
И тут мне попалось описание одного интересного ритуала. Он назывался слиянием памяти и был предназначен для того, чтобы проникнуть в мысли другого человека. Относился он именно к магии Тьмы, а не Огня, а потому применялся редко и сведений о его тонкостях было мало. Пришлось потратить немало сил, чтобы понять, как погружаться в свои и чужие воспоминания без причинения кому-либо вреда.
Мне пришлось освоить и концентрацию, и умение полностью останавливать собственный поток мыслей. И тогда начались видения. Я даже не сразу понял, что смутные отголоски странных эмоций, затем фрагменты и целые сцены не являются частью моего прошлого.
В годы заточения, лишенный магии и даже солнечного света, я медленно терял рассудок. Иногда проваливался в бред и видел облака и горы, а не каменную кладку и решетки. Теперь же перед глазами вставали картины выжженных и пустынных земель под странным небом, гор, состоящих из блестящего черного камня, целых морей невероятных оттенков, ядовитых настолько, что даже птицы не решались пролетать над их водами. Иногда — неведомых животных, коим нет места в нашем мире.
Временами я был одним из них, ощущал себя в телах с множеством крыльев и лап, передвигался и в воде, и в воздухе, и по суше. Постепенно появились запахи, звуки, я стал лучше понимать то, что видели мои глаза в телах неведомых существ.
Впрочем, иногда видения были изумительны, полны жизни, красоты. Я любовался тем, как над изумрудными землями восходят сразу семь лун, созвездиями, которых нет у нас. И вот тогда пришло осознание, что мои эксперименты с Тьмой и собственной памятью дали неожиданные результаты.
Расщепив сознание и тело, я получил возможность путешествовать между разными реальностями. Это испугало меня и одновременно озадачило. Ни в одной из книг, что мне попадались, не было ни слова о подобном. До определенного срока поиски мои прекратились, я вернулся к роли правителя, целиком погружаясь во все мелочи и тонкости жизни государства.
Шли годы. В империи царил мир, Недоре наслаждалась покоем. Как раз тогда ко мне обратились жрицы Семиликой богини с просьбой выделить им место в городе. Они хотели основать свой храм.
Это было удивительной наглостью — в Кинна-Тиате никогда не возводили храмов в честь кого-либо из богов. Люди в этих землях испокон веков верили в разных существ, а кто-то не верил вовсе. В деревнях и маленьких городках иногда ставили жертвенники и алтари поклонения местным духам, но храмы — никогда.
Самыми почитаемыми были и оставались места выхода магических жил, которых в наших краях встречалось немало. Идея храма, стоящего на обычной земле внутри городских стен показалась мне странной.
В ответ на мои сомнения главная жрица лишь усмехнулась и спросила, известно ли мне что-то о Семиликой вообще. Пришлось признать свое невежество в этом вопросе и вынужденно выслушать россказни о могуществе и славе их богини. Половина историй была приторно-сладкой, а вторая — абсолютно невероятной. Однако меня зацепила фраза, оброненная жрицей, что Семиликая имеет воплощения во множестве миров. Меня одолели сомнения, не ответив ни “да”, ни “нет”, я отправил женщину, сказав ей вернуться позже.