Чж
Шрифт:
– Два, - сказала Илластриэс.
– Мари!
– в ужасе сказал воскликнул я, хватаясь за голову.
Из-за моего трона выскочила виденная в каком-то другом сне пепельноволосая красноглазая девушка в просторном серебристом одеянии, лицо которой выражало, мягко говоря, глубокое удивление пополам с полнейшим обалдеванием. И со словами:
– Пожалуйста, контролируйте себя.
вывернула из рук стоящего, словно истукан, Фуюцки опахало и заехала его черенком мне под рёбра.
Боль оказалась на удивление реальна. Да ещё как реальна! Мне же и правда заехали под рёбра, заставив вынырнуть из столь замечательного сна.
Ещё не до конца проснувшись, не полностью придя в себя и не открывая глаз, я откатился в сторону, метнув подушку в предполагаемое местонахождение неизвестного врага. Судя по короткому взвизгу и отрывистому немецкому ругательству - попал. Схватил лежавший под подушкой пистолет, но его у меня тут же выбили ударом ноги. Зато эту самую ногу удалось поймать и дёрнуть на себя. Очередной взвизг, и на меня валится что-то мягкое.
Собственно, когда мне в рот полезли густые рыжие волосы, я и так уже, в принципе, понял, что меня довольно некуртуазно разбудила некая Аска Лэнгли... Но для проверки я её всё-таки ущипнул.
Аска, которая в этот момент азартно пыталась меня задушить, повиснув у меня за спиной, вполне знакомо зарычала.
– Готовься к смерти, Икари!
Нет, ну я как бы завсегда... Как юный героический пионер, ага. Но с чего такое нерадостное пробуждение?
Тут я как раз вспомнил, что ОЧЕНЬ не люблю, когда меня нехорошо будят, и немного разозлился. Вылилось это в том, что я рывком поднялся на ноги, прямо вместе с повисшей на мне Лэнгли. Попытался её стряхнуть... Не получилось. Крепко сидит, зараза! Хороший захват, крепкий. А по-серьёзному бить назад локтём - некомильфо, мы же всё-таки как бы дурачимся...
Поэтому я укусил душащую меня руку. Результатом укуса стал очередной немецкий писк, с ярко выраженным американским акцентом.
– Да вы издеваетесь.
Несколько флегматичный голос Мисато подействовал на нас не хуже команды "замри!".
Кацураги, позёвывая и держа около щеки бутылочку с минералкой, стояла у входа в мою комнату, одетая в мятую пижаму и большие пушистые тапочки с помпонами.
– Щипания, укусы, неумелое удушение, компенсированное не менее бездарными попытками освободиться, - меланхолично перечислила майор.
– А-фи-ген-ная подготовка. Элитное спецподразделение. Аска, позволь уточнить, что приведение другого лица в неживое состояние нужно производить немного не так... Показать?
– Не надо.
– Точно?
– Точно-точно.
– Ну, как знаете, - безмятежно зевнула Мисато.
– А с чего такую шум-то? Да ещё и среди ночи...
Я покосился в сторону окна, через которое было видно, что на улице не то что ночью не пахнет - и рассвет был давненько. Учитывая ярко выраженный совизм Кацураги, "рано" для неё - это всё, что до полудня. А всё, что после полудня - это "утро".
– Я спал и никого не трогал, пока меня не разбудили пинком, - первым сообщил я.
– Причины такого отношения к хорошему мне не знаю.
– Принято, - милостиво кивнула майор.
– Что скажет обвиняемая?
– Чтооо?!
– прорычал у меня над ухом.
– Это я обвиняемая?! Да это его надо прилюдно казнить, а затем надругаться над трупом!
– О как, - прицокнула языком Кацураги.
– Аргументируйте свою позицию, Пилот Лэнгли. Чем Пилот Икари заслужил подобное наказание?
Аска неожиданно промычала что-то невнятное в ответ.
– А?
– приложила свободную руку к уху Кацураги.
– Не слышу. Синди, ну-ка укуси её ещё раз...
– Мари!
– неожиданно тоненько вякнула Лэнгли.
– Мари?
– уточнила майор.
– Мари.
– Просто Мари?
– Не знаю, что это за Мари, но этот паразит звал её во сне!
– Так вооот оно что...
– Кацураги начала на удивление мерзко хихикать.
– Ревнуем?
– Нет!
– Да!
– Никогда!
– Никогда не говори никогда, гипотетическая фрау Икари.
Аска издала рёв раненого бизона (а, может, зубра), наконец-то слезла с моей спины и на максимальной скорости скрылась в направлении своей комнаты.
– Я достигла в деле подначивания Аски таких высот, что это даже скучно, - озабоченно произнесла Кацураги.
– Всё равно что отобрать конфетку у ребёнка...
Майор широко улыбнулась.
– Кстати, я рассказывала, что в детстве была совершенно невыносимой и постоянно дралась с другими детьми?
– О, это совершенно излишне, - заметил я.
– Ты прекрасно сохранилась, командир.
Мисато оценивающе оглядела меня с ног до головы и задумчиво произнесла:
– Как там говаривали классики? "Готовься к смерти, Икари"?