Чжуанцзы (перевод Л.Д. Позднеевой)
Шрифт:
Но вскоре вошел латник попрощаться и сказал:
— [Вас] приняли за Яна Тигра, поэтому и окружили. Ныне же снимаем [осаду]. — [Он] попросил разрешения проститься и ушел.
Гунсунь Лун сказал царевичу Моу {13} :
— [Я], Лун, с юности изучал путь древних государей, [когда] вырос, понял поведение милосердного и справедливого. [Я] объединил тождество и различие, отделил твердость и белизну, [утвердил] истинное и неистинное, возможное и невозможное. [Я] утомился, [постигая] знания [всей] сотни школ, исчерпал мастерство в споре многих ораторов и счел, что достиг высшей проницательности. Ныне же услышал речи Чжуанцзы и удивился, [так] они неясны. В чем [я] отстал [от него] — в красноречии, в знаниях? Не пойму! Ныне я больше не раскрою рта. Дозвольте спросить, в чем его секрет?
13. Царевич Моу («Лецзы», 81-83, гл. 4, прим. 21) отстаивал учение Гунсунь. Луна, здесь же опровергает своего прежнего учителя, доказывая правоту Чжуанцзы.
Царевич Моу облокотился о столик, глубоко вздохнул, взглянул на небо и, улыбнувшись, заговорил:
— Разве ты не слышал, что сказала Лягушка из обмелевшего колодца Черепахе из Восточного моря? «Почему бы, [вам], учитель, не зайти посмотреть, как я наслаждаюсь? [Я] выбираюсь наверх, прыгая по стенкам колодца, возвращаюсь, отдыхая в выбоинах стены, где выпал кирпич. Зайду в воду — доходит до подмышек, до подбородка; зайду в ил — утонет в нем и стопа и голень.
Никто кругом со мною не сравнится, ни червяки, ни головастики. К тому же то прыгать, то сидеть в разрушенном колодце, распоряжаться целой лужей — это высшее наслаждение!» Не [успела} еще Черепаха из Восточного моря ступить левой ногой, как правое колено уже застряло. Тут [она] потопталась и, пятясь, стала рассказывать [Лягушке] о море: «Ведь так [оно] широко, что тысячи ли не хватит измерить его дали; так глубоко, что тысячи жэней не хватит достать до [дна]. Во времена Молодого Дракона за десять лет девять раз [случалось] наводнение, а воды [в море} не прибавилось; во времена Испытующего за восемь лет семь раз [случалась] засуха, а берега [его] не понизились. Много ли [пройдет] времени, мало ли, сколько бы ни влилось, сколько бы ни вылилось, [море] не переменится. Вот какое огромное наслаждение [жить] в Восточном море». Тут, само собою разумеется, Лягушка из обмелевшего колодца испугалась и задрожала, как потерянная.
Не уподобляешься ли Лягушке из обмелевшего колодца с [твоими знаниями), недостаточными, чтобы] понять тончайшие речи учения, [со стремлением] каждый раз [показаться] острословом своего времени?
Да притом [тебе, — продолжал царевич, —] со знаниями, не[достаточными, чтобы] отграничить область истинного от неистинного, так же непосильно познать речи Чжуанцзы, как комару снести гору, а стоножке перегнать реку. Чжуанцзы же в своем мастерстве попирает Желтые источники; взмывает к дальним небесам, [для, него] нет ни юга, ни севера. Беспрепятственно проникая во [все] четыре стороны, погружается в неизмеримое, [для него] нет ни востока, ни запада. Начиная с изначального, возвращается ко всеобщему проникновению [эфира]. Ты же с трепетом просишь [рассказать о нем] для изучения, ищешь его, [чтоб отточить свое] красноречие. Не так же ли это мелко, как глядеть на небо через трубочку, как целиться шилом в землю? Уходи! Разве ты не слышал о том, как младшие сыновья из Шоулина {14} учились ходьбе в Ханьдане? Еще не приобретя [в этом] царстве [нового] мастерства, утратили прежнюю [сноровку] в ходьбе, вернулись же ползком. [Если] теперь не уйдешь, забудешь прежнее [искусство], потеряешь свое ремесло.
14. Шоулин — город в царстве Янь.
Гунсунь Лун удалился так стремительно, что не успел ни остановить языка, ни закрыть разинутого рта.
[Когда] Чжуанцзы удил в реке Бушуй {15} , от чусского царя прибыли два знатных мужа и передали [ему слова царя]: «хочу обременить [вас службой] в [моем] царстве».
Не выпуская из рук удочку и не оборачиваясь, Чжуанцзы так [им] сказал:
— Слыхал я, что в Чу есть Священная черепаха. Три тысячи лет как она мертва, и цари хранят [ее] в храме предков [завернутую] в покровах в ларце. Что лучше для черепахи: быть мертвой, чтобы почитали и хранили ее панцирь, или быть живой и волочить хвост по земле?
15. Бушуй (Бухэ) — приток Хуанхэ.
— Лучше быть живой и волочить хвост по земле, — ответили знатные мужи.
— Вот и я хочу волочить хвост по земле {16} . Уходите! — заключил Чжуанцзы.
Чжуанцзы отправился повидаться с Творящим Благо, который служил советником в Лян. И кто-то предупредил советника:
— Идет Чжуанцзы, [он] зарится на ваш [пост].
Творящий Благо перепугался. [Целых] три дня и три ночи обыскивал [он] страну.
Чжуанцзы явился к нему и спросил:
16. Одна из формулировок отказа Чжуанцзы служить власть имущим <(см. также стр. 221, 313)>.
— Слыхал ли ты про птенца, что водится на юге и зовется Юный Феникс? От Южного океана он летит к Северному, гнездится лишь на платане, питается лишь чистыми плодами, пьет лишь из сладкого источника. И вот [этот] Феникс пролетал над Совой, подобравшей дохлую крысу, а та, посмотрев на него снизу, угрожающе крикнула: «прочь!» Ныне и ты угрожающе кричишь: «прочь!» Уж не думаешь ли отпугнуть меня от царства Лян?
Прогуливаясь с Творящим Благо по мосту через Хао {17} Чжуанцзы сказал:
17. Хао — приток Хуайхэ.
— Пескари привольно резвятся, в этом их радость! {18}
— Ты же не рыба, — возразил Творящий Благо. — Откуда (тебе] знать в чем ее радость?
— Ты же не я, — возразил Чжуанцзы. — Откуда [тебе] знать, что я знаю, а чего не знаю?
— Я не ты, — продолжал спорить Творящий Благо, — и, конечно, не ведаю, что ты знаешь, а чего не знаешь. Но ты-то не рыба, и не можешь знать, в чем ее радость.
— Дозволь вернуться к началу, — сказал Чжуанцзы. — «Откуда [тебе] знать, в чем ее радость?» спросил ты, я ответил и ты узнал то, что знал я. Я же это узнал, гуляя над [рекой] Хао.
18. В споре с Творящим Благо (Хойцзы) Чжуанцзы доказывает познаваемость объективной действительности.
Глава 18
ВЫСШЕЕ СЧАСТЬЕ
Существует ли в Поднебесной высшее счастье? Существует ли возможность сохранить жизнь? Как же ныне действовать, на что опираться? Чего избегать, где задерживаться? Чего домогаться, от чего отказываться? Что любить, что ненавидеть?
Ведь в Поднебесной почитают богатство, знатность, долголетие, доблесть; любят покой, тонкие яства, изящные одежды, прекрасные лица, мелодичные звуки, а ненавидят бедность, низкое положение, преждевременную смерть, ничтожество; страдают, когда не могут беззаботно предаваться покою, вкушать тонкие яства, облачаться в изящные одежды, любоваться красавицами, наслаждаться музыкой. Лишенные всего этого охвачены страхом, предаются печали. Как глупо! Ведь все это делается лишь для тела!
Ведь богачи, изнуряя себя чрезмерным трудом, собирают столько сокровищ, что не успевают ими воспользоваться, и [даже] телу они не нужны. Благородные проводят дни и даже ночи в размышлениях [о том, насколько они] доблестны. Как это чуждо [даже] телу!
Человек рождается вместе с горем, дожив до глубокой старости, тупеет. Как мучительно, не умирая, столь долго горевать. Насколько далеко от [его] тела то, что он делает.
[Все] в Поднебесной превозносят доблесть героев, пожертвовавших жизнью. Но я не знаю, воистину ли это доблесть, [если ее] недостаточно, чтобы сохранить [свою] жизнь? Если считать это доблестью, [ее] недостаточно, чтобы сохранить жизнь себе. А если не считать это доблестью, так [ее] достаточно, чтобы сохранить жизнь другим. Поэтому и говорится: «[Если] искренним советам не внемлют, сиди покорно и не спорь». Ибо [У]Цзысюй стал спорить и погубил себя, а не спорил бы, не заслужил бы славы. Так существует ли в действительности доблесть?
Я не знаю, в том ли на самом деле счастье, что ныне в толпе делают и в чем [находят] счастье. Я наблюдаю за тем, что толпе нравится, за чем все бегут, вопреки опасности, точно боясь упустить. То, что все называют счастьем, для меня не счастье, хотя и не горе. Но существует ли. на самом деле счастье? Я считаю настоящим счастьем недеяние {1} , а толпа считает это великим мучением. Поэтому и говорится: «Высшее счастье в отсутствии счастья, высшая слава в отсутствии славы» {2} . Хотя в Поднебесной нельзя определить, в чем истинное, а в чем неистинное, но в недеянии можно определить, что истинное, а что неистинное. Высшее наслаждение в сохранении жизни, но только недеяние приближает [это] к осуществлению. Дозвольте попытаться это объяснить.
1. Счастье (или наслаждение) — в недеянии, понимаемом как деятельность разума в познании природы.
2. Некоторые исследователи видят здесь цитату из «Дао дэ цзина» (§39) и считают неверной общепринятую фразу «чжи шу юй у юй» (см. J. Legge, vol. XI, p. 3).