Циферщик
Шрифт:
После пяти или десяти звонков Андрею, Виктор понял, что его друг не возьмёт трубку. Его друг там, вверху этого жилого, зловещего монолита. Андрей не стал бы так шутить никогда. Значит, он действительно что-то знает и готов поделиться своим знанием. Вот только, что именно? И хочет ли разделить эти знания сам Виктор?
Волнение колотило мелкой дрожью. Он никак не мог поверить, что всё происходит на самом деле. Виктор едва смог заставить чуть потускнеть бушевавшую в нём боль потери, а теперь она разгоралась вновь. На этот раз ещё сильнее. Ощущалась физически. СМС бередило едва начавшую заживать рану.
Виктор сидел в машине и дрожал от страха перед неизвестностью. Перед чем-то таким, что
Детское желание бросить всё, нажать на газ и уехать к родителям; бросить всё, плакать в их объятиях, надеясь на то, что они как всегда смогут помочь, подбодрить, поддержать и успокоить. Желание — то и дело возникающее в сердце Виктора, но всегда глохнущее от доводов его разума. Вот и сейчас, он яростно помотал головой, сбрасывая с себя гнетущее переживание, собрался с силами, закурил сигарету и вышел из машины.
Снежные хлопья в момент облепили его лицо и одежду. Виктор чуть ли не бегом добрался до подъезда. По инерции хотел было набрать указанный в том СМС номер квартиры, но, уже набрав первую цифру, решил — просто так — дёрнуть за дверную ручку. Дверь легко поддалась на приложенное им усилие и, не издав ни звука, открылась.
Обычный подъезд многоэтажного, но малоквартирного дома, где на каждый этаж лишь по паре дверей. Всё вполне чистенько, уютненько, даже постелены до сих пор не изгаженные коврики на лестницах, нетронутые почтовые железные ящики, прилично выглядящие ворота большого лифта. Вполне милая, отличная от стандартных жёлто-зелёно-розовых цветов, мягко-оранжевая и тепло-бежевая краска на стенах. Внутренности таинственной «Башни» были вполне заурядны и не вызывали никакой тревоги.
Виктор решительно нажал на кнопку вызова лифта, затушил бычок о стену и даже повертелся в поисках мусорки или пепельницы, ожидая лифт. Но таких удобств в подъезде не оказалось. Дворовое мальчишеское прошлое заставило Виктора просунуть бычок в один из почтовых ящиков, находящихся около лифта, прежде чем зайти в кабину.
Поднимаясь на нужный этаж, он прикладывал все усилия, чтобы побороть последние признаки волнения, концентрируясь на электронном табло, на котором сменялись цифры этажей. Подбадривал себя, заряжаясь яростью на случай, если это всё-таки розыгрыш. Не мог и не хотел всерьёз задумываться о том, что будет, если сообщение правдиво.
И вот — нужный этаж. Промелькнуло смутное чувство, что, возможно, он уже когда-то был здесь или, по крайней мере, слышал об этом доме, этой квартире. Возникшее чувство скорее напоминало d'ej`a vu или воспоминание из давно виденного сна, чем отзвук реальности. Стопроцентной гарантии в том, что он действительно был здесь когда-то, Виктор дать не мог.
И вот — нужная дверь: последний рубеж перед той чертой, — перейдя которую, станет невозможным отмотать время вспять, сделать шаг назад, вернуться в свой привычный мир, как ни в чём не бывало. А существует ли этот привычный мир? Есть ли что терять, через что переступать? Или лишь неуёмное стремление к истине движет им в эту минуту? Что он будет делать, если это сообщение — правда? Если он сейчас встретится с человеком, который, на самом деле, убил Ольгу? Отнял у него частичку себя, разрушил всё привычное мироощущение — то, что Виктор с гордостью мог называть самим собой. И вот, он должен смотреть в глаза существу, которое прервало жизненную нить человека, которому Виктор посвятил все самые искренние и нежные слова, когда-либо сходившие с его уст…
За дверьми громко ухала музыка, отбивающая набившую уже оскомину, слышимую едва ли не каждый день со всех щелей мелодию.
Быть может, это всё-таки злой розыгрыш, а за дверями Андрей устроил ему вечеринку, чтобы поддержать старого друга? Возможно, подключил и Катю, с которой он так неожиданно спелся. Витя хотел, чтобы всё так и было. Даже по-настоящему желал этого. Но кроме музыки, по ту сторону двери не доносилось ничего. Ни весёлых разговоров, ни громкого смеха, ни намёка на любые движения и присутствие кого-либо в квартире. Мелодия упорно отбивала ритм, и, видимо, совсем не слабенькая стереосистема добавляла к ней уханье басов.
Виктор нажал на дверной звонок, заметив неприметную камеру, оборудованную над дверью. Не услышал звук звонка и, не сомневаясь, что из-за музыки с той стороны двери вряд ли можно услышать его робкое нажатие на звонок, он стал начал звонить настойчивей. Причудилось движение за дверью. Виктор ощутил на себе чужой взгляд из камеры наблюдения. Даже рефлекторно сделал шаг назад, чтобы его могли получше рассмотреть и сделать вывод: открывать ему или не стоит. Несколько мгновений ожидания и раздалось копание в замке. Дверь отворилась, на пороге из полутьмы возник Андрей.
Не дав себя толком рассмотреть, он схватил Виктор за рукав и втащил внутрь квартиры. Приложив указательный палец к губам, Андрей шикнул, предупредив Виктора, чтобы тот не разговаривал, потом закрыл за ним дверь и жестом призвал следовать за собой. Виктору ничего не оставалось, кроме как разуться и шагать за другом, от которого резко повеяло запахом пота, а в его жестах и походке сквозило что-то настораживающее, незнакомое, чужое.
Виктору почудилось, а скорее, он решил, что ему почудилось, будто из-за прикрытых дверей по пути раздавались звуки, напоминающие одновременно мычание, рычание и плач. «Наверное, показалась. Как же орёт телевизор! Зачем Андрей попросил не шуметь, когда от этой музыки своих мыслей не слышно?»
Проходя длинный коридор, они не обменялись и словом. Андрей резко свернул налево, закрыл дверь в противоположную комнату и жестом пригласил Виктора войти в другую комнату — справа.
По всей видимости, это была спальня. Большая широкая кровать занимала большую часть помещения. Спальня была выдержана в дорогом, но строгом стиле. Зелёные стены с картинами. Помимо кровати, широкий дубовый письменный стол, на нём ноутбук; занавешенный плотными шторами вход на балкон; зеркальный шкаф-купе; полки, прибитые к стенам, с множеством книг; кожаное внушительное кресло рядом с кроватью; огромный плазменный телевизор, висевший на стене напротив кровати. Это всё, что успел заметить с первого взгляда Виктор, после чего обратил внимание на своего друга, который устало развалился в кресле и сейчас разглядывал Виктора, довольно улыбаясь.
— Привет, Витя. Рад, что ты приехал. Присаживайся! Я по твоим глазам вижу, что ты о многом хочешь меня спросить. И ты имеешь на это полное право! — на последней фразе Андрей хихикнул и вскинул руку с поднятым указательным пальцем.
Витя продолжал стоять и безмолвно удерживать взгляд на своём старом друге. Одну вещь он понял сразу. Андрей был под кайфом. Зачем-то нацепил одноразовые, синие резиновые перчатки. На чёрной кофте и таких же тёмных джинсах явно просматривались пятна непонятного происхождения. В глазах, помимо дурмана, блестела какая-то новая искра, которую Витя никогда в них не замечал. Весь теперешний облик Андрея вызывал тревогу. Человек, которого знаешь с самого детства, вдруг резко будто снимает маску, за которой оказывается совсем не тот Андрюха, с которым им многое довелось пережить. Или, быть может, он только надевает другую маску…