Циферщик

Пихтиенко Андрей Николаевич

До всего этого я была в глубокой бездне отстранённости от мира. Чувство непричастности ко всему происходящему, чувство беспросветного одиночества сжигали мою душу, затуманивали разум. Я не могла видеть реальность такой, какая она есть. Всё было нереальным, призрачным, как зыбкая пелена мимолётного сна. Я что-то делала, с кем-то говорила, куда-то двигалась, раз за разом переставая ощущать себя человеком, представляя себя лишь бездушным механизмом, не способным ни на что кроме молчаливого и покорного выполнения заложенных в себе функций. Я не могу сказать, что мне было плохо… Понимаешь, это чувство — когда всё равно. Всё равно: есть ты или нет, спишь ты или бодрствуешь, говоришь или мыслишь. Лишь изредка, в глубоком

сне, я могла наконец освободиться из этого забытья, переносясь на островок моего подсознательного счастья. Лишь ради новой ночи мне хотелось утром вставать с кровати. Были ли эта жуткая депрессия или меланхолия? Нет, скорее это состояние было отсутствием мотивации, цели и воли к жизни.

Эту цель, эту мотивацию, мне и дал Андрей.

Первый раз я увидела его задолго до того дня, когда официально стала с ним знакома. Это было начало лета или конец весны. Ярко светило и грело солнце. Толпы людей вышли на улицы города, радуясь свету, теплу, приближению лета. Я бесцельно ездила по этим улицам, с отвращением разглядывая многочисленные весёлые лица вокруг, и не могла определиться: хочу ли я кого-то убить или умереть самой…

Стемнело. Поток людей и машин пошёл на убыль. И вот внезапно со мной что-то произошло. Я до сих пор не могу найти объяснения этому, клянусь, будто просто заснула за рулём. Чёрная пелена перед глазами. Отсутствие контроля над своим телом, все звуки заглохли, мозг как будто перешёл в режим автопилота. Это может показаться странным? Но я всю жизнь ожидала чего-то подобного. Глубокое спокойствие и безмятежность полностью завладело мной, и плевать, что я могла потерять управление автомобилем, въехать в остановку, вылететь на обочину, лоб в лоб столкнуться с грузовиком… Меня, какой я привыкла себя ощущать, не было. Я не знаю, как это объяснить доступнее. Я не была вне своего тела, я точно не теряла сознание. Лишь абсолютное ощущение, что моё время наконец пришло.

Ты не поверишь, но я уже чувствовала, что покинула наш мир. Меня нет. Я не существую, я уже на полдороге к тому запретному, несуществующему пространству тьмы. Хоть в ней и не было тьмы, не было и света. Это просто… Нельзя описать, понимаешь?

Как же я была потрясена, когда внезапно смогла открыть глаза. Темень вокруг расступилась. Никаких сомнений — я в своей машине. Каждая мышца, каждый нерв, казалось, медленно просыпались от длительного сна. Сколько прошло времени с моего беспамятства? Пара часов? Дней? Месяцев? Лет? Усилием воли мне удалось сконцентрировать бегающий взгляд на часах в автомобиле. Не прошло и часа. Глядя в окна, я видела лишь тёмный туман, который постепенно рассеивался. Непонятное свечение со стороны лобового стекла привлекло моё внимание.

Как в дешёвых комиксах, всё вокруг казалось серым и тусклым, кроме насыщенной яркими красками картины, которая тотчас смогла крепко-накрепко удержать мой взгляд.

Что-то непонятное для меня, ещё не до конца пришедшую в сознание, происходило вдалеке. Это было… ненормальным. В первое мгновение, эта сцена показалась неприличной и пошлой. Одним действующим лицом был парень, другим — девушка. Между ними происходило что-то, похожее на секс, — вот, что я подумала с ходу. В другое мгновение, всё начало вставать на свои места. Тот парень убивал её! Он находился сверху и душил её, она старалась отбиться, но тщетно. Я завороженно наблюдала за этим действом. И ты, Витя, можешь спросить, почему я не вызвала полицию, не нажала на сигнал своей машины, не закричала, выглянув из окошка? Почему я не остановила его?

Мне самой часто приходят на ум эти вопросы. Отчего я осталась неподвижной, безучастной, даже заинтересованной происходящим? Неужели я, на самом деле, такая сука, что моё любопытство оказалась сильнее, чем такое человечное чувство — помощь ближнему своему, спасение жизни невинной души? Ради этого ли я оказалась в том месте в то

время? Остановить убийство? Или увидеть это убийство?

Девушка прекратила отбиваться, замерла, потеряв сознание. Убийца продолжал крепко держать сцепленные пальцы на её горле ещё какое-то время, после, в изнеможении отстранился от своей жертвы, раскинулся на земле и, казалось, перестал дышать. А после поднялся опять, пригнулся, поднял что-то с земли, вновь подошёл к своей жертве и нанёс удар. Даже сквозь то расстояние, что нас отделяло я услышала этот звук и поняла, что следом за ним последует лишь неминуемая смерть.

Я не говорила тебе, что всё это происходило будто бы на сцене театра? Яркая полная луна возвышалась прямо над ними, выставляя их борьбу на первый план. Это убийство проходило в конусе такого яркого, настолько непохожего на лунном свете, что я — никогда не верующая и не суеверная — непоколебимо, с нетерпящей сомнения уверенностью осознала, что это убийство происходит не по болезненной мании грешного человека — убийцы. Нет, это убийство — прихоть высших сил, против воли которых нечего противопоставить.

Глупости? Суеверия? Моё помешательство? Я сумасшедшая? Такая же сумасшедшая, как твой друг? Это ты хочешь сказать? Тогда подумай над тем, что я оказалась в момент его первого убийства, в том самом месте, в то самое время. Они — кого бы я не имела ввиду — допустили это. Они сделали меня свидетельницей, соучастницей, жертвой отчасти, в конце концов! Заставили меня увидеть смерть человека, но не дали сил ни предотвратить её, ни помочь правосудию. Наоборот — принудили меня следовать в поисках человека, которому они так просто позволили отнимать чужие жизни. И смерть следует за ним. Видишь, ты его друг, а сколько смерти, тьмы и зла стало вокруг тебя? Мы должны остановить это, Витя!

* * *

Виктор внимательно слушал жуткий рассказ Екатерины, хотя после тех событий, которые недавно пришлось ему пережить, уже мало что могло по-настоящему испугать его. «Сумасшествие». Одно слово крутилось у него в голове. Безапелляционно верил он, что мир сошёл с ума, его друзья сошли с ума. Не значит ли это, что и он тоже обрёл своё безумие?

Из приоткрытого балкона по полу пронёсся сквозняк. Он сорвал один из пакетов с трупа, открыв его голову. Ставшие вдруг умиротворёнными и даже приобрётшие красоту после смерти черты лица убитого Игоря, на которые Виктор мимолётно бросил взгляд, казалось, скривились в презрительной ухмылке в ответ на его мысли.

Катя мерила шагами комнату, переходя от одной стены к другой и продолжая свой рассказ, который, начавшись так импульсивно, вдруг резко оборвался. Голос девушки зачастую становился невнятным, паузы между фразами затягивались. Она лгала, был уверен Виктор. Или была не до конца честна — точно. Но какое-то тянувшее за собой, мерзкое чувство сомнения всё-таки раз за разом вскрывало новые аргументы в пользу того, что, может быть, рассказы Андрея и Кати не настолько безумны, и в них есть связь, есть смысл, есть крупицы правды. Что, если ему нужно будет поверить лишь одному безумству из двух? Какое он выберет? Всё, кроме ноющей боли в ноге, казалось ему абсурдом. Но нужно было двигаться дальше. Что-то не сходилось. Что-то здесь было не так, даже если полностью опустить весь мистицизм и фантастичность этих бредней про «высшие силы».

— Что было дальше? Почему ты стала его фанаткой? Почему никуда не обратилась, позволив ему убивать дальше? Рассказывай.

Из глубины квартиры, со стороны туалета, послышался то ли стук, то ли несильный удар в дверь. Виктор не повёл и ухом на этот звук, Катя же заметно вздрогнула.

— Дальше? Я расскажу тебе всё, что хочешь, клянусь. Но давай сначала вызовем скорую и полицию. Ты думаешь у тебя всё так хорошо с ногой? Нет, ты думаешь, что он не сможет выбить дверь и убить нас обоих? Витя, давай действовать трезво!