Цифраторий
Шрифт:
Илон потопал свободными ногами и демонстративно выставил наручники, молча требуя снять и их.
— Нет, — Сара покачала головой. — Даже не думай.
Он пожал плечами.
— Ну, я — попытался.
— Поднимайся, я тебя провожу. А Джу пока принесет тебе что-нибудь поесть.
Они вышли в коридор — узкий и низкий, облитый мутно-желтым светом. Илон шагал первым, за ним Сара. Он не чувствовал ее дыхание, ее запах, только цепкий взгляд на своей спине. Держалась она на безопасном расстоянии, словно не понимала, что тут особо кулаками не помашешь — тесно, как
В коридоре было тепло и тихо. Илон насчитал восемь кают, и подумал, что корабль должен быть не просто большим, а огромным — настоящей неподъемной махиной. На подобной громадине он точно никогда не летал. Все прочие космические корабли, на которых он поднимался выше орбиты, по сути ничем не отличались от самолетов или многоместных аэрокаров — полсотни кресел впритык друг к другу и кабина пилотов. Но эту громадину с полным правом можно было назвать кораблем. Тут даже имелась гравитация — непозволительная роскошь для прочих пассажирских судов. Однако… туалеты здесь были такими же тесными. Разве что не нужно было пихать свой прибор в шланг и опасаться, что влага начнет весело путешествовать по салону, словно брызги шампанского в невесомости.
— Не задерживайся там, — сказала Сара в спину.
Илон не без сложностей, но расстегнул молнию скованными руками. И облегченно вздохнул, только сейчас, в уединении, осознавая, что его тревожит. Нет, не тревожит — бесит!
Уверенное спокойствие. Как будто это не его нагло вывезли с Земли, чтобы преподнести каким-то там пришельцам на блюдечке с голубой каемочкой. Как будто это не его похитили самым подлым образом, предварительно оглушив слипером. Как будто это не он узнал, что на самом деле является сиротой и мясом — функцией, рожденной маньяками из Шэлл Индастриз… А еще они не позволили ему проститься с Мэй.
— Ты закончил там?
— Иду я, иду, — недовольно ответил Илон.
Сара настойчиво постучала в дверь, когда он пытался ухватить мелкий и юркий язычок молнии.
Выходя, Илон случайно зацепил жесткий край дверного проема, и понял, что выбитое плечо теперь не болит. Мертвецы тоже больше его не преследовали. И погашенная ярость, и ушедшая боль, и крепкий сон — все это наталкивало на мысль о том, что разум мастерски обработали, чтобы его строптивый владелец вел себя смирно, как кастрированный кот.
— Я думаю, он рылся у меня в голове, — первое, что сказал Илон, увидев наведенный на него слипер. — Рохи.
Сара пропустила его вперед, и они вновь неторопливо пошли по коридору.
— Жаль его, — съехидничала пьюр. — Наверное, весь испачкался.
— Об этом я и говорю. Вот смотри: оскорбление, а мне начхать. Он точно рылся у меня в башке. Постой, а ты мне что-нибудь вводила?
— Немного холодка, чтобы ты трезво смотрел на вещи и не кидался на людей, как сумасшедший.
— Знаешь, а я когда-то мечтал получить дизэмпатик, чтобы пройти тест на советника.
— С чего ты взял, что мне это интересно?
— Ты же понимаешь, что если Рохи ковырялся в моих мозгах, то и в ваших тоже?
— Мне все равно.
Сара зевнула. Они вернулись в каюту, где на откидном
У Илона потекли слюнки при виде золотистого куриного бедрышка, картофельного пюре, посыпанного зеленью, и овощного салата с белыми кубиками сыра, красными кружочками томата и черно-блестящими дольками оливок.
Последние буйные дни прошли на голодном пайке. Столько всего происходило, что на еду просто не оставалось времени. А тут… Он и в Лост Арке видел такие роскошные блюда только по праздникам, да и то не всегда. Подумать только — и куриное бедро, и томаты, и сыр. Совет не жалел средств на своих бедных ягнят… Перед тем, как отправить их на убой.
Хотелось не только есть, но и пить. Илон поднял кружку. Припал губами, вдыхая фруктовую морозную свежесть. Отхлебнул. В кружке оказался прохладный, почти ледяной коктейль из манго, мяты и чего-то молочного. Напиток, сдобренный кубиками льда, которые приятно звенели, разошелся вкусным холодком по телу. И Илон сделал еще глоток, больше первого.
Коктейль был великолепен. Сладость манго, тонкий молочный привкус и холодная ниточка мяты. Словно в грудь залетел ветерок, разбрасывая нежные снежинки. Пить бы и пить.
С великим трудом оторвавшись от напитка, Илон поставил кружку и набросился на еду — жадно и без манер, как дикарь. Он подумал, что, если уж не может бежать из летающей тюрьмы, если уж судьба его предрешена, то не будет проводить свои последние дни в глубокой скорби, а проживет их с кайфом, пусть и под надзором, пусть и в наручниках, пусть с чужой волей в голове, которая, возможно, и подсказала ему этот путь.
Джу и Сара молча смотрели, как его пальцы, сверкающие от жира, разрывают куриное бедрышко и отправляют бело-золотистые, пахнущие чесноком волокна в рот.
— Я как-то смотрел фильм про тюрьму, — чавкая и дурея от вкуса, начал Илон. — Не помню название. Что-то очень старое. И там смертников, ну, тех, кого приговорили к смертной казни, незадолго до того, как посадить на электрический стул, тоже баловали прощальной трапезой.
Ноль реакции. Непробиваемая стена. Уж если Джу не разгадала метафору, то Сара прекрасно поняла намек. Но предпочла спокойно следить за тем, как ее драгоценный пленник уплетает курицу с салатом.
— Джесс… жена Эдварда, — с долей смущения произнесла пьюр. — Он всегда так на меня смотрит. Я сильно на нее похожа?
— Ну… — Илон прожевал, сглотнул. — Есть немного. Только бедра уже и грудь, — он бросил оценивающий взгляд на пьюра, — определенно на пару размеров меньше.
Уголки губ Джу дернулись вверх, но она успела подавить рвущийся наружу смешок.
— А ты похожа на мою Мэй, — сказал Илон, перекидывая взгляд на Джу. — Хотя с ней никто не сравнится. А вы… — Он все-таки немного взгрустнул. — Не дали с ней даже попрощаться. Подозреваю, Рохи так и задумывал, связывая в узел все наши судьбы.