Цифромагия. Книга 2. Охота
Шрифт:
— Ты смогла! Ты смогла! — Миерруан принялся напевать, а затем пустился в пляс, высоко задирая ноги и размахивая руками.
Поэтому он не видел, как рыба дернулась, словно от боли или страха, после чего заметалась в созданной магией тюрьме. Водяной шаг заколебался сильнее и начал терять прозрачность — из-за тысяч маленьких пузырьков, которые появляются, когда вода начинает закипать.
Кларисса поняла все сразу. Она опустила руки, отшатнулась от берега, и Миерруан, еще танцующий, налетел на нее. Карп, освободившись от плена, плюхнулся в пруд.
— Что такое? — мальчик замер, глядя на подругу.
— Я…
Та покачивалась на поверхности кверху брюхом. Остальные кои отдалились от берега, словно почуяли беду. А солнце продолжало наполнять теплом зарождающийся безоблачный день, белеющие тут и там водяные лилии нежились под лучами светила, окружающая пруд зелень шепталась с легким ветром. Все вокруг было создано для того, чтобы радоваться жизни, но Кларисса принесла в этот мир смерть и боль — она прекрасно это понимала, чувствовала и мучилась не меньше, чем бедный карп, минуту назад метавшийся в сфере из закипающей воды.
— Не расстраивайся, — от прежней уверенности в голосе Миерруана не осталось и следа. — Ты просто перестаралась. В следующий раз…
— Не будет никакого следующего раза!
Оба ребенка вздрогнули и обернулись, услышав резкий, полный ярости голос.
Светловолосый мужчина лет сорока стоял под навесом ивовых ветвей. Одет он был в светлые бриджи, сорочку и зеленый жилет. Левую половину жесткого остроносого лица с бородой-эспаньолкой уродовал широкий розовый шрам, пустая глазница скрывалась под черной повязкой с причудливой серебряной вышивкой. Единственный глаз, голубой, как и у его сына, не отрывался от Миерруана, тонкие губы кривились — так бывало всякий раз, когда господин Руандэлл Корд, командир шестнадцатого боевого отряда инквизиторов, боролся с гневом.
— Папа… — пробормотал Миерруан, выходя немного вперед, чтобы загородить испуганную девочку.
— Ты опять ослушался, — холодно произнес господин Руандэлл, скрестив руки на груди и чуть задрав подбородок.
Мальчик промолчал. Отрицать очевидное было бессмысленно, оправдываться — еще хуже.
— Сколько еще раз ты должен понести наказание, чтобы, наконец, понять: тратить время на игры с… этой… — мимолетный, с брезгливостью, взгляд на Клариссу, от которого та съежилась, — глупо, недостойно и опасно?
— Но у нее тоже есть дар, — благодаря магической силе Миерруан чувствовал страх и боль подруги и потому, несмотря на то что боялся отцовского гнева, решил защищать ее. Он не понимал, почему папа, такой взрослый и сильный, столь жесток к беззащитной девочке-служанке, пытающейся совладать с собственными способностями. — Она такая же, как мы. Нужно только научить ее…
— Она никогда не станет такой, как мы… — тихо процедил господин Руандэлл. Это было куда страшнее, чем если бы он начал кричать. — То, что сидит в ней, — не дар, а проклятье, болезнь. Опасная и неконтролируемая. Не девчонка владеет магией — наоборот: магия владеет ей. Если бы не Кодекс…
Он не договорил, но этого и не требовалось. И Миерруан, и Кларисса много раз слышали продолжение оборванной фразы.
— А вдруг ты ошибаешься? — с нотками вызова спросил мальчик. Он понимал, что наказания не избежать. Терять было нечего, а Кларисса должна видеть: он на ее стороне. Это поможет ей хоть как-то… — У нее получается все лучше и лучше. Только в конце…
— Закрой рот!.. — рявкнул отец Миерруана. — И отправляйся в дом. Скажешь Зарзану, что я велел выучить и пересказать четырнадцатую главу Кодекса. Слово в слово. За каждую неточность — один удар розгами.
Мальчик побледнел, понимая, что его ждет очень тяжелый день. Он обернулся к Клариссе — та смотрела виновато, в глазах стояли слезы, щеки были мокрыми. Одними губами девочка прошептала «прости», и Миерруан, опустив голову, прошел мимо отца и по засыпанной мелким камнем тропке направился к особняку — громоздкому строению из серого камня с высоким крыльцом и башней с восточной стороны.
Кларисса осталась один на один с человеком, которого боялась больше всего на свете. Остальные же обитатели поместья считали его великим. От них девочка знала, что господин Руандэлл Корд сражается со злыми ведьмами, колдунами и чудовищами. Именно в боях он потерял глаз и приобрел множество шрамов. У него хватало причин ненавидеть тех, кому он призван противостоять, но Кларисса не понимала, причем здесь она. Маленькая служанка никому не желала зла и с радостью отдала бы магический дар в обмен на доброту со стороны окружающих.
— Я говорил тебе не приближаться к моему сыну, — сказал господин Руандэлл. — Ты ослушалась.
— Простите, — пролепетала девочка, опуская голову. У нее было оправдание: Миерруан сам отыскал ее сегодня утром и позвал играть на пруд. Однако Кларисса никогда не сказала бы об этом. — Я виновата.
— Разумеется. И понесешь наказание. Отправляйся убирать в псарне.
Перед мысленным взором девочки возник узкий проход с дощатым полом, по обе стороны которого тянулись вольеры. Там, куда отправлял ее господин Руандэлл, жили настоящие чудовища — два десятка черных, огромных и свирепых псов с особым чутьем. В поместье говорили, что животных выращивали в каких-то странных местах, зовущихся лабораториями, чтобы те были сильнее, больше, быстрее и чувствовали магию. Стоило Клариссе приблизиться к псарне — длинному каменному строению высотой в один этаж, и собаки впадали в бешенство. А теперь ей предстояло провести не меньше часа внутри: в полумраке, среди дурных запахов, рыка и огромных мощных тел, беспрестанно кидающихся на решетки вольеров в стремлении добраться до обладающей магическим даром девочки.
Кларисса не выдержала — заплакала, спрятав лицо в ладонях.
— Отправляйся немедленно, — распорядился господин Руандэлл, после чего отвернулся от девочки и направился к особняку.
…Ближе к вечеру Клариссу послали в лес за ежевикой. Неподалеку от имения инквизитора протекала речка с прозрачной водой, и по берегам росло немало кустов с темно-фиолетовыми ягодами.
Зеленое царство леса встретило девочку спокойствием и тишиной. После недавнего кошмара в компании беспрестанно лающих гладкошерстных зверюг, рвущихся к маленькой служанке, это место показалось ей раем. Кларисса шла, жадно вдыхая прохладный воздух, и понемногу успокаивалась. В правой руке она держала корзинку, в левой — кусок пирога с капустой, приготовленного матерью.
Кларисса видела, что ее мама, Джулайна, очень расстроилась, узнав об утреннем происшествии. Женщина прекрасно понимала: всему виной дар, впервые проявившийся в три года и приводящий ее дочь к неприятностям все чаще и чаще. Самой Джулайне магические способности девочки тоже не приносили ничего, кроме бед. Повсюду обреталось немало злых языков, из-за происшествий с Клариссой она была вынуждена то и дело краснеть и оправдываться перед господином Руандэллом, вымаливать у него прощение. Кларисса из долгожданного ребенка превратилась в обузу. Разумеется, Джулайна никогда не говорила этого и старалась скрывать, насколько вымоталась, но обладающая магическим даром девочка все прекрасно видела. И больше всего на свете хотела быть обычным ребенком, пускай и прислугой.