Цифровой шквал
Шрифт:
– То есть производить, чтобы расставлять их в последующем на территории возможного или вероятного противника? – напрямую спросил подполковник Сакратов.
– Это уже вопрос не моей компетенции. Но существует простое техническое решение по активации законсервированных генераторов. Эту проблему наши специалисты решили.
– У вас все, Михаил Михайлович? – спросил подполковник Шерстобитов.
– У меня все. Кажется, я здесь уже не нужен? – Профессор осмотрел кабинет, кивком изобразил поклон, закрыл ноутбук и вместе с ним двинулся к двери.
– Михаил Михайлович, может быть, у кого-то будут вопросы... – остановил его Шерстобитов.
– У меня есть вопрос, – сказал майор в десантной форме. – Как будут вести себя другие компьютеры в зоне поражения волны инфразвука?
– Этот вопрос не изучен. Мы не задавались такой целью, – ответил Бабалетов, останавливаясь с недовольным видом. – Могу только предположить, что они тоже будут вести себя, как наркоманы. Возможно, в серьезные программы автоматически включатся эпизоды компьютерных игр, которые есть в памяти. Возможны любые другие глюки... Есть еще вопросы по теоретической части?
Вопросов по теоретической части больше не оказалось.
– Тогда я поспешу откланяться, чтобы не отвлекаться от рабочей темы.
– А мы приступим к практической части, – сказал подполковник Шерстобитов, когда дверь за профессором закрылась. – Она у нас будет по-настоящему практической, следовательно, недолгой, после чего группе будет выделено время до завтрашнего вечера для опробования и приобретения навыков в работе с новым оборудованием...
Практическая часть, как назвал ее подполковник Шерстобитов, в самом деле пошла чисто по-военному, разговаривали коротко и без двусмысленностей. Если высказывались предположения, то исключительно как вариант развития событий, к которому следует быть готовым. А в целом просто ставилась задача, и указывались пути ее выполнения. Затем начался инструктаж по направлениям, которые разбирались с учетом предстоящих действий группы в хронологическом порядке. И потому начали с офицера российских пограничных войск, хотя граница, которую предстояло пересечь, разделяла не Россию и Грузию, а Россию и Южную Осетию. Но российские пограничники официально помогают осетинам обустроить охраняемую полосу, и удивить отличное знание вопроса российским офицером никого не могло.
Майор погранслужбы предоставил группе точный график прохождения и проезда вдоль границы грузинских патрулей, но сразу предупредил:
– График точный, взят из грузинского погранштаба, но выполняется не всегда. Если быть более конкретным, выполняется редко. Когда выйдут на пять-десять минут раньше, когда позже. Иногда вообще не выходят. Дисциплина там соответствует внутреннему состоянию страны. Перед переходом лучше всего понаблюдать, пропустить патруль и переходить у него за спиной. На карте проложен маршрут перехода, на наш взгляд, наиболее интересный и безопасный. По крайней мере, он дает возможность пробраться скрытно. Пройти по ложбинке. Потом между холмами. Правда, придется чуть-чуть попетлять, но не больше, чем слаломисту на трассе скоростного спуска. Повороты ровные и предсказуемые.
Майор выложил на стол перед подполковниками Шерстобитовым и Сакратовым лист карты космической съемки, где цветным фломастером был прочерчен предлагаемый маршрут.
– Этим маршрутом кто-то пользовался? – поинтересовался Максим Васильевич.
– Постоянно пользуются осетинские разведчики. Маршрут проверен, сбоев не давал.
– Понятно, спасибо... – сухо сказал командир ОМОГ.
У Максима Васильевича больше вопросов не было, да и доложил майор ситуацию предельно полно, словно заранее предвидел все возможные вопросы.
– Я могу быть свободен? – спросил пограничник у Шерстобитова.
Тот кивнул:
– Пока свободны. Будут вопросы, Максим Васильевич вас найдет.
Пограничник ушел. Все, как полагается в разведке. То, что пограничника не касалось, ему знать и не следовало. Встал следующий докладчик, майор в десантной форме. Оказалось, это военный советник российской армии, работающий в Южной Осетии.
– Мое сообщение короткое. У меня две группы из надежных парней, представляющих осетинские силы самообороны. Правда, они не военные, а местные омоновцы, тем не менее в день «трех восьмерок» все зарекомендовали себя с наилучшей стороны. Надежны, не болтуны. Группы выставляем в пределах километра вправо и влево от места перехода границы. Если вдруг появятся грузины, омоновцы смогут их отвлечь хотя бы разговором через границу. Эти разговоры возникают время от времени между пограничными нарядами и сводятся к пустым взаимным угрозам. Пограничники друг к другу привыкли. Потому мы и решили вместо пограничников использовать ОМОН. Появление на границе омоновцев вызовет недоумение и непонимание, и их постараются проконтролировать. И двинутся за ними в ту сторону, куда пойдут омоновцы. А пойдут они понятно куда... Просто прогуляются вдоль границы в течение пятнадцати минут, потом уйдут восвояси, и этого хватит...
– Омоновцы знают, для чего их должны вывезти к границе? – спросил Максим Васильевич.
– Нет. Им много знать ни к чему, хотя я с парнями знаком лично, болтунов среди них нет. Но они пока даже не знают, что их будут использовать. Здесь мы все предусмотрели.
– Это хорошо, – согласился Сакратов. – У меня вопросов нет.
Десантник посмотрел на Шерстобитова. Тот, отпуская майора, кивнул, и тот вышел.
Третий майор, пожилой и не очень аккуратно выбритый, представлял радиотехнические войска. Его доклад был даже не докладом, а предложением:
– На той РЛС я служил лейтенантом еще во времена Советского Союза. Станция стандартная, точно такая же, как эта, на которой мы сейчас находимся. Строились по одному проекту. Потому предлагаю вместе со мной или с капитаном Самохиным, нашим начальником режима, обойти периметр, просмотреть, а потом уже совершить привязку к конкретной местности. Впрочем, даже местность там схожая. Ну, может быть, холмы чуть пониже и не такие каменистые. Я покажу, где лучше выставить ваши генераторы, чтобы добиться наибольшего успеха. А пока передам слово своему коллеге.
Встал капитан, тоже со знаками радиотехнических войск.
– Капитан Соловейко, начальник режима этой РЛС, – представился он. – Скажу честно, что не знаю нынешнюю систему охраны, существующую в грузинской армии. Но, поскольку грузинская армия еще не перешла на собственные уставы внутренней и караульной службы и только перевела на свой язык наши уставы, думаю, там все обстоит так же, как у нас, и даже хуже.
– Чем хуже? – спросил майор Литовченко.
– У них дерьмократия и в армию проникла. А ни одна армия, желая быть боеспособной, этого терпеть не должна... Да и пьют больше нашего.
– Такое бывает? – спросил Максим Васильевич невозмутимо, но с откровенным недоверием.
– Если разговор о Грузии, то бывает, – ответил Литовченко. – Это я хорошо знаю. Но пить умеют и вино с водкой не мешают. Даже с чачей не мешают. И закусывают хорошо.
– Пусть пьют и пусть закусывают, – сделал резюме подполковник Сакратов. – И что мы будем с этого иметь?
– Мне поставили задачу подумать, как выставить подслушивающие устройства, чтобы определить реакцию персонала РЛС на действие «цифрового наркотика». Скажу честно, что это сложно, поскольку аппаратная комната РЛС не имеет окон и стекла не могут служить мембраной. Но я показывал все необходимое и специалисту, уже он, в свою очередь, будет давать вам рекомендации. Но как вы сможете пробраться внутрь при наличии охраны, даже если она халатно несет службу, – этого я не знаю. Я с уверенностью сказать могу только одно: во вверенном мне подразделении такого произойти не могло бы, несмотря на привычную всем русским людям расхлябанность. За безопасностью я слежу строго...