Цифровой шквал
Шрифт:
– Как договаривались.
– Ждем. Спасибо.
– Не за хрен... – сказал полковник, как показалось Уэйну, по-русски, но капитан слишком плохо знал русский язык, чтобы понять значение.
Теперь осталось дождаться момента, когда самолеты сделают первый пролет вдоль границы. Тогда РЛС заработает в полном режиме.
– Муравей, я – Косец, координируй движение!
– Я – Муравей, сворачивайте чуть левее, примерно на полтора часа. По моим подсчетам, еще метров двадцать. Если кабель уложен недавно, по земле должно быть видно. Они не могут наложить маскировку на такой большой дистанции. Ищите! Правильно идете. Прямо – вперед... Вы рядом... Несколько шагов, не больше...
– Я – Косец, есть след. Не так давно копали. Уже после того, как снег сошел...
– Муравей, я – Свеча! Будь другом, отследи, откуда тянется кабель. Хотелось бы знать напряжение. Уж больно большой трансформатор они привезли. Боюсь, тут напряжение мощное. Мне кажется, что даже земля над кабелем теплая...
– Понял. Даю укрупнение. Вы временно выпадаете из поля зрения. Ухожу по трассе...
Муравьев молчал больше минуты. Наконец объявился в эфире:
– Я – Муравей! Ничего себе! Они почти четыре километра кабеля размотали. Причем миновали обычную линию электропередачи на триста восемьдесят вольт. Проложили кабель под ней и вышли на высоковольтную линию. Идет из России в Грузию.
– Не из России в Грузию, а из России в Армению, – поправил Литовченко. – Не знаю, может быть, за саму линию, что по их территории тянется, грузины что-то и забирают, это естественная оплата... И, конечно, есть несанкционированный забор, без этого тоже не бывает. А тут новые пираты. Только зачем им такое напряжение? Сгорят ведь...
– Напряжение им большое не нужно, – сказал капитан Агарев. – Они через трансформатор его переведут в нормальное. Им нужна большая сила тока... И соответственная мощность. Иначе миксер, видимо, крутиться не будет, и бетон застынет...
– Интересно, что же там такое, что требует подобной мощности? – хмыкнул Сакратов. – И кабель тянуть на такое расстояние... Затраты большие, и кто-то надеется эти затраты окупить. Только вот за счет чего? Мы имеем право уже из-за одного несанкционированного подключения к высоковольтной линии предположить, что здесь проводится диверсионная работа. Придется охранять экономические интересы своего государства. Так что наши действия будут правомерны. Тем более никто знать не будет, что это именно наши действия.
– Будем охранять, – согласился Веретенников. – Я – Прялка! Провожу наблюдение с короткой дистанции. Отчетливо вижу лица европейского типа. Кроме того, в команде несколько негров.
– Сколько всего человек? – спросил подполковник.
– Я насчитал пятнадцать вместе с грузинской охраной. Опять коммандос в своих любимых черных костюмах. Опять четыре человека. И еще один грузин, который ими командует.
– Шестнадцать человек, – поправил Муравьев, – я столько насчитал. Могу проверить дополнительно...
– Может быть, – согласился снайпер. – Мне всех сразу не видно, легко сбиться... Но грузин только пятеро. Значит, остальные десять...
– Американцы? – спросил Максим Васильевич. – Или, может, русские? А то и каких-нибудь французов сюда принесло? Где Жеглов?
– Заочно учит Косца ползать. Где-то он там, вблизи от машин. В самую гущу пополз. Наверное, ответить не может, поскольку рядом кто-то есть.
Наушники издали скрип. Это старший лейтенант Шарапов провел пальцем по головке микрофона, подтверждая догадку Веретенникова. Головка была покрыта шариком мягкого пористого поролона, который скрипел при касательном движении пальца. И этот сигнал часто использовался спецназовцами для привлечения внимания.
– Работай, – сказал Сакратов. – Ждем результата.
Все посмотрели на небо. Наконец послышался быстро приближающийся гул. Уэйн, сидевший до этого на широкой ступени грузовой машины, встал, чтобы отдать команду, когда у него снова зазвонила спутниковая трубка. Капитан посмотрел на номер. Опять звонил надоедливый профессор Сибелиус. Но на долгий разговор он может не рассчитывать. Не до него сейчас.
– Слушаю вас, профессор.
– Капитан, – в голосе Сибелиуса звучали просительные нотки.
– Говорите, профессор.
– Капитан, я прошу вас извинить меня за все те грубые неприятные слова, что я вам адресовал, за все те происки, что были против вас направлены.
Уэйн молчал. Он не ожидал услышать от самовлюбленного профессора ничего подобного. Мысль при этом возникла только одна: Сибелиуса, что называется, сверху сильно взгрели, и он теперь пытается наладить с Уэйном добрые отношения.
– Признаться, я никак не ожидал от вас такого шага. Кто угодно мог бы предоставить мне подобные материалы, но только не вы...
– Материалы... – задумчиво сказал Уэйн, не понимая еще, о чем речь. В такие моменты капитан никогда не задавал вопроса, чтобы не показать свое незнание ситуации. Так его учили, и подобная манера разговаривать давно уже стала второй натурой Уэйна.
– Я долго бился над решением проблемы компактности и самого генератора, и энергопитания. А ваши материалы позволяют лаборатории сэкономить несколько миллионов на разработку и несколько лет на изыскания. Это, несомненно, прорыв... Я думаю, ваше командование отметит вас. Никак не ожидал от вас подобного жеста доброй воли. Еще раз благодарю и прошу простить меня. Такой отчет следовало подождать и не торопить вас...
– Извините, профессор, мы с минуты на минуту включаем генераторы. Я не могу долго разговаривать. Моей команды ждут... Самолеты уже почти над нашими головами.
– Все, все, я не мешаю, – профессор прервал разговор.
Уэйн в недоумении опустил трубку, шагнул было вперед, чтобы отдать команду, но замер в раздумье. Отчет... Что такого в отчете? Ничего особенного там не было. Отчет отправлял Гарси... Может, он что-то добавил?
Капитан, еще раз глянув на небо и определив, что у него было в запасе несколько минут, набрал номер Гарси.