Цикл Дегона. Книга 1. Бог-амфибия
Шрифт:
— Докладывайте! Что произошло? — рявкнул он.
— Джеймсон, — ответил солдат.
Его дыхание было прерывистым, словно он бежал, и, несмотря на плохое освещение комнаты, в глаза бросалась лиловатая бледность его кожи. Губы солдата дрожали.
— Мы нашли Джеймсона. Но он… — Солдат запнулся, явно пытаясь подобрать слова, и резко провел тыльной стороной ладони по лицу, словно стирая невидимую паутину.
— Черт подери, говорите же! — выдохнул Спирс, видя, что солдат не собирается продолжать. — Что там с Джеймсоном?!
— Вам лучше самим посмотреть на это, сэр, — дрожащим голосом ответил
Спирс резко втянул ноздрями воздух, собираясь накричать на пехотинца, но я не стал его слушать и бросился вон из комнаты.
Здесь, внизу, бульканье и плеск воды были единственными звуками. На влажные камни и коричневую поверхность канала падал проникавший откуда-то свет, но, как и все вокруг, он казался грязным, и когда Макгилликадди пытался сосредоточиться на ощущениях, ему казалось, что он чувствует запах этого света. Это был отвратительный запах, он отдавал гнилью и разложением.
Макгилликадди чувствовал себя неуютно, и дело было не в обстановке, потому что он проходил этой дорогой уже бесчисленное количество раз; лабиринт канализации, находившийся глубоко под улицами Абердина, был настолько хорошо знаком ему, что он сориентировался бы здесь и с закрытыми глазами. Дело было и не в том, что он сделал. Для Макгилликадди человеческая жизнь мало значила, в особенности если речь шла о жизни предателя. Он не раз отдавал приказ об убийстве, да и сам убивал. Уже не единожды убийство происходило именно так, как оно произошло сегодня. Он хорошо знал его слуг и, хотя так и не сумел привыкнуть к их виду (это было просто невозможно), все же научился с ними уживаться.
Его мучило невыносимое чувство ожидания.
Вскоре, уже через несколько часов, ему придется пережить мгновение, о котором он мечтал последние тридцать лет.
Макгилликадди потратил большую часть своей жизни на то, чтобы подготовиться к этому моменту, спланировать каждую деталь, продумать каждый шаг, исключить возможность любой, даже наименее вероятной ошибки. Это было смыслом его жизни, самой его жизнью. Однако он испытывал страх. Ему было трудно признаться в собственной трусости, но это было так: он боялся желанного мгновения с той же силой, с которой ранее о нем мечтал.
Вода у его ног начала бурлить, и в коричневом потоке показалось темное тело, несколько больше человеческого. Это зрелище напомнило Макгилликадди о том, что нужно сделать еще кое-что, прежде чем все закончится.
В центре двора, который был выложен булыжниками, зияла дыра. Отверстие было угловатым и оттого несимметричным. Часть вывернутых из земли камней едва удерживалась на краю ямы и вот-вот могла обрушиться вниз. Откуда-то из глубины поднимался резкий запах гнили и доносился приглушенный плеск воды. Но на все это я почти не обратил внимания. Замерев, словно статуя, я смотрел на изувеченное тело Джеймсона, который, судя по всему, из последних сил выбрался из ямы, но умер, едва успев перевалиться через край. Его дорогая одежда была изорвана и пропитана грязной водой, а на лице застыло выражение неописуемого ужаса, который ему довелось испытать в последние секунды своей жизни.
А еще у него больше не было волос.
Я вышел из оцепенения, только когда услышал шаги Спирса. Солдаты, стоявшие вокруг дыры, поспешно отодвинулись, освобождая кавторангу дорогу. Спирс вздрогнул при виде трупа и опустился перед ним на колени.
Когда он хотел прикоснуться к мертвецу, я схватил его за руку.
— Не надо, — поспешно сказал я. — Не трогайте его.
Взглянув на меня, Спирс, к моему изумлению, не стал возражать и вместо этого повернулся к одному из своих солдат.
— Что произошло? — рявкнул он. — Откуда он взялся?
Солдат попытался отвести взгляд, но ему это не удалось.
— Я… я не знаю, сэр, — признался он.
— В каком смысле?! — заорал Спирс. — Вы же здесь дежурили! Мертвецы с неба не падают!
— Не падают, — согласился солдат. — Но он не упал с неба, а появился из-под земли. Внезапно… тут образовалась яма. Я услышал грохот, а когда повернулся, земля провалилась… и труп уже лежал здесь. Так, как он лежит сейчас.
Спирс громко вздохнул, пару раз судорожно сглотнул и посмотрел сперва на мертвеца, а потом на меня.
— Что, черт побери, здесь происходит? — прошептал он.
Я пожал плечами.
— Я знаю об этом не больше вас, — ответил я. — Но что-то здесь явно не так. По-моему, нам лучше убраться отсюда. Причем немедленно.
Спирс иронично улыбнулся, но тут же принял серьезный вид, заметив, как я энергично замотал головой. Подняв один из выломанных булыжников, я сказал:
— Посмотрите, Спирс. Внизу проходит городская канализация или что-то в этом роде. Но ширина перекрытия составляет по меньшей мере ярд. Эту дыру не мог проделать человек.
— Чушь, — заявил Спирс.
Впрочем, на этот раз его голос звучал уже не с такой уверенностью. Он озабоченно разглядывал булыжник толщиной почти в десять дюймов, который я сунул ему под нос. Наконец он наклонился и посмотрел вниз. Сложно сказать, что находилось внизу, но мои предположения были скорее осторожными, чем оптимистичными.
— Взгляните на труп, — продолжил я. — С ним что-то не так, и это еще мягко сказано.
Спирс побледнел еще больше, когда посмотрел на бескровное лицо Джеймсона. Только сейчас я заметил, что у трупа не было не только волос, но и бровей и ресниц. Присмотревшись повнимательнее, я увидел, что у него нет зубов и ногтей. При этом видимых следов повреждений на теле не было.
— Что же, черт побери, его убило? — недоуменно пробормотал Спирс, заглядывая в дыру. — Может быть, там, внизу, находится какой-то аппарат? Или какие-то химические вещества, или…
Он не договорил и осторожно протянул руку к трупу.
Тело Джеймсона имело ужасный вид. Спирс взялся за руку толстяка возле локтевого сустава и попытался поднять труп. Со стороны казалось, будто он поднимает пустой мешок. Рука Джеймсона с отвратительным мягким шлепком упала обратно на землю.
«Будто в ней больше нет костей», — сдерживая дрожь, подумал я. Внезапно я заметил, насколько изменился Джеймсон. Все его тело было каким-то мягким, и я не сомневался, что он просто расплющится, если мы попытаемся поставить его на ноги.