Циклопы. Тетралогия

Обухова Оксана Николаевна

Завьялову казалось, этот жуткий день так и не закончится: в довесок к полноценному кошмару прибавлялся элемент полноценной "черной" комедии.

– Вызывайте врача!
– носился с женой на руках перепуганный стилист.
– Немедленно вызывайте...

– Ветеринара?!?!

– Да хоть какого!! Жюли - умрет!!

Дабы, обожравшаяся кильки собачонка не скончалась назавтра от воспаления легких, Константиныч пожертвовал шерстяным свитером. Отрезал рукав, проковырял в нем четыре дырочки для лапок,

на Жюли надел...

Позже, по тому же случаю, отрезался и второй рукав. Но, к счастью, обошлось без ветеринарии.

Жюли-Жози напоили разведенной марганцовкой. Понянчили. Спать уложили.

Константинович скомандовал "отбой!". "Всем по кроватям, завтра день тяжелый!"

Не тут-то было.

Как только Завьялов сел на большую генеральскую кровать на втором этаже, носок начал снимать, в дверь спальни поскреблись:

– Можно к вам, Борис Михайлович?

– Ну, - хмуро откликнулся Завянь. И заставил глаза оторваться от лежащей на прикроватной тумбочке, початой пачки "Беломора". Генерал, видать, закуривал, едва утром глаза продирал. Очнувшись сегодня в чужой ванной комнате - сразу же потребовал привычной дозы никотина. Едва с ума не свел.

Окаянная привычка. Бороться будет сложно.

– Борис Михайлович..., - в полутемную спальню, под слабый свет ночника, просочилось родное тело.
– Нам надо поговорить.

То, что безупречный муж Капустин оставил, чуть было не скончавшуюся от диареи жену одну, показало - пришел за чем-то важным. Борис вздохнул, обратно натянул носок:

– Валяй, Кешастый. В чем проблема?

Родное тело-Кеша прошлось перед кроватью. Пальцы тискало, смущенно пыхтело, не решаясь о чем-то заговорить.

– Кеш. Спать пора, - напомнил Боря.
– Что ты хочешь обсудить?

– Видите ли, Борис Михайлович, какое дело, - осторожно приступил интеллектуальный путешественник, - Я очень хотел бы вас попросить..., не могли бы вы...

– Короче!

– Не делайте из меня болвана в глазах жены!
– выпалив, остановился перед Завьяловым стилист.

– То есть?
– нахмурился Борис.

– Прошу вас. Не делайте из меня слабака и простофилю. Не обзывайтесь.

– Ну, предположим, я, вроде бы уже и так...

– Борис Михайлович!
– заламывая руки, простонал Капустин.
– Вы ничего не знаете! В нашем времени Жюли, это..., это тоже самое, что Зоя Карпова в вашем! Она известна, популярна, она могла бы выбрать в мужья - кого угодно! А выбрала меня...

Капустин огорченно сел на небольшую банкетку, свесил вниз могучие борины руки, закручинился...

– А как же получилось, что она в тебя влюбилась?
– сочувственно (не вполне понимая кому сочувствует - толковой мадам Жюли, выбравшей в мужья вот этого валенка, или все-таки Капустину?) спросил Завянь.

– Она выходила замуж, -

вздохнул стилист.
– Перед свадьбой тысячи моих коллег-оформителей прислали ей..., так скажем - объемные модели-эскизы своих работ... Предложили варианты внешности, прочесок...

– Стоп, - заинтересованно перебил Завьялов.
– Вы что там - не только с волосами мудрите, но еще и внешности в любой момент меняете?! Типа - губы надуваете?

– Ну что вы, Борис Михайлович, - грустно усмехнулся Кеша.
– Следование каким-то там канонам - пережиток. В наше время цениться как раз - индивидуальность. Умение подчеркнуть неповторимость черт лица, придать им глубину и личностною многоликость - и есть моя задача. И достигается она совсем другими способами... Подсветкой, например. Невеста поворачивает голову, ее черты, меняясь, становятся либо возвышенно одухотворенными, либо бесподобно печальными... Если появляется слезинка, она сверкает хрусталем... Поверьте, это зрелище - волшебно!

Вспоминая свое время Капустин совершенно расстроился, Борис его приободрил:

– Получается, Жюли - в талант влюбилась?

– Ах, если бы!
– плаксиво скуксился господин оформитель.
– Борис Михайлович, после нашей свадьбы не было и дня, чтобы я не терзался мыслью - а вправду ли Жюли меня полюбила все сердцем?! Что если все произрастает исключительно из тяги к приключениям! Жюли когда-то, может быть еще в детстве, вообразила себя коварной, сбежавшей невестой, и как бы ни любила Стефана, сбежала из-под венца со мной лишь для того, чтобы испытать волнующее приключение!

– Ну, Кеша, Кеша, не перебарщивай, - смущенно произнес Завьялов.
– Играть чужими чувствами ради личных острых впечатлений, это как-то...

– Да что вы понимаете, Борис Михалыч!
– взвился на ноги куафер.
– Что вы понимаете?!
– остановился над, сидящим на постели Завьяловым, усмехнулся: - Вот вы думаете... Я знаю, Борис Михалыч, что вы о нас думаете. Парочка трусливых губошлепов приехала за впечатлениями. Сидят себе, понимаешь ли, где-то через сотни лет в удобных креслах, за чужими жизнями подглядывают..., да?
– стилист прищурился.

– Ну предположим, - не стал лукавить Борис.

– Вот-вот. Сидим удобно, ничем не рискуем... А где нам рисковать, Борис Михалыч?! Техника безопасности доведена до совершенства. Преступность искоренили, едва отработали хроно-проникновения - кошелек сопрут, через полчаса хроно-полицейские уже назад все отмотали, воришку поймали до того, как он к чужому руку протянул... Эх, Борис Михалыч, Борис Михалыч..., - Капустин горестно махнул рукой.
– Отец Жюли тот еще "Павел Максимович Карпов"... За его дочерью приглядывают, как у вас за Оружейной Палатой... Сбежать из-под венца - единственное приключение Жюли...