Циклопы
Шрифт:
Концептуальный конформист, извечно безработный Вадик прожигал жизнь вместе с очередной феминой возраста последней свежести. (Родители Козловы — владельцы приличной зубоврачебной практики, устали пенять отпрыску на нежелание трудиться в любом качестве: хоть зубы драть, хоть веником махать.) Усевшийся рядом с идейным конформистом «конотопский родственник» услышал негромкое козловское мурчание: «Пускай ты выпита другим, Но мне осталось, мне осталось Твоих волос стеклянный дым И глаз осенняя усталость…»
Давненько кем-то выпитая платиновая блондинка тихонько млела под
Завьялов немного отпил пивка, прислушался к ощущениям пожилого тела — вроде бы, не развозит. Достал из кармана пачку «Беломора» и шлепнул ее на стол.
— Ого, Михал Борисыч, от нас — респект и уважуха! — зарычал Колян, увидев ветхозаветный «Беломор». — Не угостите? Давненько я не ощущал отечества…
Загасив в пепельнице окурок «Парламента», Косой заполучил в легкие «сладкий и приятный дым отечества», забалдел слегка… Дядюшке дал прикурить…
Гулянка шла по расписанию. К столику «мушкетеров» подошел один из посетителей «вип-ложи», позвал тело-Кешу исполнить пару партий…
Стилист умело отбрехался, предъявив мизинец. Еще по дороге к «Ладье» носитель и путешественник договорились, что к столам «Борис» не подойдет. Стилист, конечно, поупрямился: мол, ежели довериться мышечной памяти отличного бильярдиста Завьялова, вполне — прокатит. Но Завянь категорически настоял — позориться, мы с вами, Иннокентий, не будем. Вы, Кеша, через тринадцать дней, авось, отчалите, а мне позор всю жизнь глотать.
Но наблюдая за тем, как жадно родимое тело глядит на зеленое сукно, Завьялов стал нешуточно переживать. Кешу то и дело теребили, звали. Куафер брехал все неуверенней… В его глазах горел огонь недополученного драйва, неутоленной страсти к впечатлениям…
Когда с колен Косолапова привстала Света…
— Завянь, ну ты чо?! я тебе фору дам, противный!
Завьялов понял, что они — попались. Подвыпившую рыженькую Свету Борис Завянь должен был обыграть с полностью загипсованной правой рукой! Ослепший на оба глаза, на ощупь, обломком кия!
Колян еще подначивал:
— Завянь — не узнаю. Давай, давай, отдирай задницу, проучи зазнайку!
Дивно отклячив отодранную от дивана задницу, тело, управляемое курицей, расположилось над столом, примерилось-прищурилось…
Увидев, как р а з л е г с я Кеша, «конотопский дядюшка» сразу же зажмурился! Пирамиду разбивала Светка. Так неловко, что будь Завьялов в своем теле, партию сделал бы с одного кия — как минимум четыре шара сразу
Кошмарное, зажмуренное ожидание длилось не долго. Звук, раздавшийся в «вип-ложе» показал, что кий почти продрал сукно! врезался в шар!..
Через мгновение. В полной тишине. Раздался шлепок костяного шара о паркет.
«Залягу в анабиоз! доживу до нужного времени! разыщу придурка Кешу, раздавлю как таракана!!»
— Н-да, Завянь, — раздалось глубокомысленное бормотание Коляна. — Сегодня ты не в форме, брат…
«Конотопский дядя Миша» открыл глаза. Олигофрен, каким-то образом умудрившийся развиться до стилиста, догадливо тискал ладонью «покалеченную» болванкой клешню и морщился вполне трагически. Банда тоже морщилась — но уже сочувственно. Прочие пассажиры «вип-купе» вели себя разнонаправлено: кто-то сострадательно нахмурился, кто-то затаил злорадство — «Акелла промахнулся!», парочка Шерханов откровенно нарывалась.
Косой взял кий. Многозначительно раскрутил его наподобие вентилятора… Шерханы поджали хвосты и ретировались в дальний угол ложи.
План по охмурению Зои Карповой пролетел фанерой над первопрестольной.
Если придерживаться канвы формат-кино (письменными источниками Кеша шибко не увлекался, в отличие от женушки), то в полночь должно произойти примерно следующее. Четыре расфуфыренные красотки войдут в «вип-ложу». Борис Завьялов в это время должен громить Косого на бильярдном поле. Вокруг должны толпиться зрители. Зоя заинтересованно подойдет к столу… Осерчавший от проигрыша Коля затеет перепалку с прибывшим пафосом… Карпова ответит за себя и эскорт. Боря — вступится. Не за Косого, разумеется, за девушек.
Завьялов предложит Зое партию…
Пошло-поехало.
Пока — свернуло. Затеять партию с добряком Косолаповым и думать нечего. Коля никогда не позволит себе встать к столу с покалеченным соперником! Прежде Завьялов надеялся выставить мокрую курицу к бильярду практически в полночь — придав родной фигуре значительную и умную позу — немного пофилонить, побродить вокруг стола до нужного времени, решать вопрос со знакомством — исключительно вербально, разумеется приязненно. Рассчитывая на засевшую в мозгах Карповой путешественницу Жюли. Еще в дороге до «Ладьи» нечаянные соучастники постановили: как только Зоя и компания войдут в зал, стилист поскачет к бару за выпивкой и громко, з н а ч и т е л ь н о закажет невероятный коктейль, прозывающийся «Атас, Жюли, у нас циклоп!».
— Жена у меня догадливая, — хвастался Капустин, — мигом все почует! Поможет завязать роман. Нам главное нужный стол у входа в зал застолбить и на глаза попасться!
После позорного фиаско «Акеллы» нужный стол сразу же заняла шумливая компания. Причем такая, что удалить оттуда можно только мордобоем. Но… благородный повод фиг найдешь.
А в «ложу», где сцепились две грозные бригады пафосные девы не войдут… Наверняка, возьмут курс на сонный, тихий зал для некурящих…
Завьялов злобно глядел на «приболевшего» стилиста. Отвлеченный к тому же предмету Вадик беспечно оставил платиновую фемину без пригляда. Фемина погребла до дядюшки.