Цирк под одеялом
Шрифт:
— Прогнали за пьянство!
— Но вроде бы он долго держался в цирке.
— Верно.
— Почему же его прогнали?
Дина замялась. Но подруги ждали ответа. И ей пришлось сказать правду.
— Понимаете, может быть, Горыныча бы и не выгнали. Потому что водку он глушил в свободное от представлений и репетиций время. А если и выпивший на арену выходил, то работал даже лучше, чем трезвый. С огоньком!
— Так в чем же дело? Почему его прогнали?
— Несчастный случай произошел.
— С кем?
— С Горынычем?
— Нет. С его ассистентом.
— А что с ним случилось?
—
— Как? Насмерть?
— Не насмерть, но ожоги получил довольно серьезные. В больницу попал.
— И как это произошло?
— По вине Горыныча. Он сначала перевернул на парня емкость со спиртом. А потом еще огнем на него полыхнул. Ну, несчастный и вспыхнул словно спичка.
— И что?
— Носился за кулисами, словно живой факел. Но хорошо, не растерялся и сам догадался к огнетушителю бежать. А там страусы! Они же всего боятся. И змей, и огня. Вот и от него птички всей стаей шарахнулись. Загородку проломили. И по цирку разбежались. Пока Ваську погасили да пока страусов поймали, тут такой переполох был! Ужас! Проштрафившегося Горыныча директор труппы вызвал к себе. Строго отчитал и отправил на лечение в наркологическую клинику. А на его место назначил Даниила. Пока он временно Горыныча замещал, — говорила Дина. — Но если бы все хорошо пошло, то Горыныча могли и вовсе турнуть из цирка. Во-первых, возраст. Во-вторых, алкоголизм. А в-третьих, работал он по старинке. Ничему новому учиться не хотел. И публика на его выступлениях начинала скучать. Все время одно и то же.
— И давно это случилось?
— Уже больше двух месяцев.
— Два месяца? — задумалась Кира. — Срок довольно большой. Горыныча вполне могли из больницы уже выписать.
— Его и выписали.
Подруги даже подскочили на месте.
— Когда?! Он приходил?
— Недели две назад он в цирке в самом деле появлялся.
— И что?
— Сразу же к Артуровичу прошел. Это директор труппы.
— И что? О чем они говорили?
— Не знаю, о чем уж там они говорили, — покачала головой Дина, — а только Горыныч вышел из кабинета мрачный. А Даниил сам подошел к Артуровичу и спросил, как ему быть дальше. И Артурович сказал, что все остается в силе. Горыныч больше в этом сезоне не выступает. А за него работает Даня.
— Выходит, Горыныч остался из-за Дани без работы?
Дина страшно обозлилась.
— И вовсе не из-за Дани! — воскликнула она. — Горыныч сам виноват!
— Но если бы Даню убрали, то на сцену снова бы вышел он?
— Других иллюзионистов в труппе нет, — вынуждена была признать Дина. — Двоих и так больше чем достаточно.
— А со стороны пригласить кого-нибудь могли?
— Разве что какого-нибудь плохонького, — вздохнула Дина. — Не факт, что новичок оказался бы лучше Горыныча.
— Другими словами, если бы Даня исчез, то его место занял бы Горыныч?
— Скорей всего, именно так и случилось бы.
Подруги переглянулись.
— Нам нужно поговорить с этим Горынычем! Он ведь фокусник! — И легко мог подстроить так, чтобы Даниил, сам того не ведая, убил бы Лешу!
Дина с готовностью закивала головой:
— Ой, я думаю о том же!
— Ты знаешь, где нам найти этого Горыныча?
Мгновение Дина колебалась.
— Могу узнать его адрес у кого-нибудь из стариков, — как бы в раздумье сказала она.
Подруги считали, что именно так и следует поступить. Причем немедленно. Ведь представление уже закончилось. И все цирковые, возбужденно обсуждая случившееся, начали расходиться по домам. И Дина умчалась за адресом Горыныча.
Откладывать визит к старому фокуснику подруги не стали. Отправились на следующее же утро. Нужно было действовать по горячим следам. Это они хорошо знали. Идти по остывшему следу, когда все свидетели уже двадцать раз успели разбежаться или просто элементарно подзабыть все подробности произошедшего, было куда сложнее.
Горыныч жил в двухэтажном коттедже на окраине города. Кроме него, тут обитали еще три семьи. И снаружи домик выглядел весьма привлекательно: голубые стены, ажурные балконные решетки и садик под окнами.
Но садик при ближайшем рассмотрении оказался запущенным, поросшим крапивой и лопухом, хотя мог бы благоухать розами или, на худой конец, радовать глаз неприхотливыми ноготками и бархатцами. Стены были выкрашены за счет щедрот администрации города. Решетки проржавели и угрожали в любой момент вывалиться из раскрошившихся цементных гнезд. А внутри домик был довольно вонючим, благодаря бомжам, избравшим его лестницу в качестве бесплатного туалета.
— Тьфу! — поморщилась Леся. — Как люди выдерживают такую вонищу?
Горыныч обитал на первом этаже. Дверь в его квартиру оказалась открытой. Что изрядно удивило подруг. Все-таки город, хотя и окраина. Но неподалеку находится станция метро. И бомжи, судя по запаху в подъезде, регулярно навещают этот дом.
На всякий случай подруги постучали по дверному косяку.
— Эй, кто-нибудь тут есть?
Нет ответа!
— Хозяева дома?
Молчание. Переглянувшись, девушки осторожно переступили порог и оказались в квартире Горыныча. С первого же взгляда становилось ясным — красть тут нечего. Нищета в логове Горыныча царила страшная. Стены были лишены даже обоев. Вместо них на облупившемся бетоне висели цирковые афиши. Старые и новые, рваные и не очень.
Мебели в квартире не наблюдалось. Стол заменял собой фанерный ящик. На нем лежали еще остатки ужина. Воздуха, надо сказать, они тоже не озонировали. Несколько таких же ящиков, расположенных вокруг «стола», заменяли собой стулья. А вместо кровати в углу был брошен старый полосатый матрас с ворохом тряпья.
Вот и вся, так сказать, меблировка. На кухне имелась газовая плита, первоначальный цвет которой под слоем грязи и копоти не определялся. И конечно, была мойка. Но до того ржавая, что вполне могла быть ровесницей этого дома, построенного еще после войны пленными немцами.
— Ну и ну! — только и смогли выдавить из себя подруги. — Неудивительно, что хозяин не обременяет себя замками.
Но где же был он сам? Подруги вернулись в комнату. И неожиданно их внимание привлекло к себе шевеление груды тряпья, сваленной на матрасе.
— Ой! Кто там?
Тряпки ничего не ответили. Из-под них раздался сдавленный вздох. И снова наступила тишина.
— Там кто-то есть, — заявила Кира. — Надо посмотреть.
Леся не возражала, но и попыток двинуться с места не предпринимала.