Цирк
Шрифт:
– Ладно, – неохотно отозвался Элпидио. – Подождите меня минутку.
Селия, воспользовавшись случаем, распрощалась.
– Ну, я побегу! Если Матильде зайдет к вам, скажите, что я не буду ужинать дома и пойду прямо в «Гайярре».
Элпидио проводил ее на улицу, вернулся в бар и, заняв свое место, оперся локтями о стойку. Несмотря на канун праздника, кабачок был почти безлюден. Сидя перед пустым стаканом, сорокалетняя иностранка читала у стойки газету, а за столиком старый Филомено развлекался тем,
Элпидио выбил из трубки пепел и набил ее снова. Как он и ожидал, Хулия вышла из столовой и, вздыхая, села в кресло.
– Бедная девочка! – сказала она, чтобы начать разговор. – Как ты думаешь, правда то, что говорят?
В ответ Элпидио только развел руками.
Несмотря на свою старую дружбу с Атилой, Пабло так и не привык к петушиным боям. Свирепость дерущихся птиц, распаленные зрители, кровь – все внушало ему неодолимое отвращение. Но главное – ему становилось решительно не по себе, когда он видел напряженное лицо друга, его судорожно стиснутые руки и горящие глаза. Бесполезно обращаться к нему, тянуть за рукав, пытаться как-то привлечь к себе внимание. Атила всем своим существом принимал участие в бое: на шее у него набухали вены, бугром вздувались бицепсы, он курил не переставая, зажигал, отбрасывал прочь и снова зажигал одну сигарету за другой.
Когда Пабло пришел в «Погребок», Атила выпустил Мачакито против петуха, принадлежавшего каким-то цыганам. Хуана сидела на лавке в дальнем углу. Увидев Пабло, она подвинулась, освобождая ему место. С бледным лицом, зажав в руке погасшую сигарету, она словно завороженная следила за боем. Вокруг нее парни из команды Атилы громкими криками подбадривали его петуха. В первом ряду, стоя на коленях, стонал, бурно выражая свои чувства, Хуан Божий человек, дурачок.
Петухи одновременно отступили и стали клевать землю, как бы подзадоривая друг друга. Затем, словно повинуясь какому-то сигналу, они возобновили сражение. Их тела яростно сшиблись, и перья закружились в воздухе.
– Продолжаешь? – спросил Атила хозяина другого петуха.
– Да, – ответил тот, отирая платком пот. – Какого черта!
Пабло пытался поймать взгляд Хуаны.
– Кто этот цыган? – спросил он.
– Я его не знаю, – ответила Хуана не оборачиваясь. – Никогда раньше не видела.
Мачакито загнал своего противника в угол площадки и принялся со злобным остервенением долбить его шею.
– Продолжаешь? – ехидно спросил Атила.
– Дерьмо.
– Продолжаешь?
– Так растак…
– Продолжаешь?
– А черт! – крикнул цыган. – Делай что хочешь.
Шея его петуха обильно кровоточила, он тщетно пытался уклониться от разящей шпоры Мачакито.
– Бери! – крикнул цыган, швыряя деньги на землю. – Подавись ими.
Он порывисто схватил побежденного
Атила тоже подобрал своего петуха и, обняв, укачивал его на руках, точно маленького ребенка. Потом он сунул его в клетку и сказал буфетчице:
– Пусть он побудет у вас, я потом зайду за ним.
Он все еще был возбужден после напряженного боя и вытер пот рукавом пиджака. Товарищи по команде окружили его, вратарь Эрнесто поднес вина. Атила пил, высоко подняв кувшин, запрокинув голову и громко причмокивая языком. Осушив кувшин, стукнул по мраморной стойке и заказал бутылку вина.
– Пей, приятель, – сказал он, протягивая бутылку цыгану.
Тот, ворча, принял приглашение. Лицо его блестело от пота. Он отхлебнул добрый глоток. Атила радостно засмеялся и похлопал его по спине. Окружающие тоже выпили, бутылка переходила из рук в руки.
Только тогда, казалось, Атила заметил друга, и в глазах его появился стеклянный блеск. Сжимая лежавшую у него на коленях руку Хуаны, Пабло растерянно глядел, как Атила приближается к нему с невозмутимой улыбкой на губах, засунув руки в карманы.
– Как дела, ребятки?
Должно быть, он уже слегка опьянел. Он обнял их обоих сразу и звучно расцеловал.
– Как вам понравился Мачакито?
От него разило вином. Хуана встала, сделав движение, чтобы уйти.
– Прощай, – сказала она Пабло. – Мне пора домой.
Но Атила схватил ее за руку и заставил снова сесть.
– Ты останешься, куколка.
Пока они препирались, Пабло соскользнул со скамьи и пристроился по другую сторону стойки на штабеле ящиков с лимонадом.
– Рюмку рома, – сказал он буфетчице.
Женщина сразу же налила ему, но он не пил, все еще оглушенный двусмысленностью происходящего, и ждал, когда успокоится дыхание. Рядом Эрнесто разговаривал с друзьями.
– Пойдешь завтра на матч?
– Загляну, чтобы вам посвистеть.
В углу Атила продолжал сжимать кисть Хуаны. Если прислушаться, можно было, несмотря на шум и гам, разобрать, о чем они говорили.
– Придешь?
– Мне больно.
– Придешь?
– Отпусти меня.
– Придешь?
– Я тебе сказала – пусти.
Атила оставил ее наконец. Побежденная Хуана, не подымая глаз, смущенно расправила складки юбки. Потом взяла с консоли сумку и нетвердыми шагами направилась к выходу.
Атила несколько секунд не двигаясь глядел ей вслед: его глаза блестели, как два стеклянных жука, на рубахе под мышками темными кругами выступил пот. Потом, засунув руки в карманы, он медленно повернулся, сверля Пабло вопрошающим взглядом.