Цирк
Шрифт:
Довольно долго все молчали. Потом Ринфилд заметил:
— Вы бы не стали так говорить, если бы у вас не было оснований считать, что подобное оружие существует или может существовать.
— Да, у меня есть такие основания. Разведки всего мира уже несколько лет одержимы этой идеей.
— По-видимому, этот секрет находится не в наших руках, иначе вы бы не стали нам все это рассказывать.
— По-видимому.
— А если бы подобное оружие было в руках такой страны, как Великобритания?
— Тогда
— Потому что, когда дойдет до дела, у нас будет союзник, на которого можно положиться?
— Я не сумел бы лучше изложить эту мысль.
— Значит, в настоящее время этот секрет находится — если он вообще где-нибудь находится — в руках страны, которая в критический момент может повести себя недружественно и безответственно?
— Совершенно точно. — Фосетт вспомнил, как Пилгрим предостерегал его, что не следует недооценивать умственные способности Ринфилда.
— Вы знаете, что мы с Пилгримом уже встречались и пришли к предварительным соглашениям, — медленно произнес бывший профессор экономики. — Однако он ничего не рассказывал мне об этом деле.
— Тогда это было преждевременно, — ответил Фосетт.
— Значит, это время пришло?
— Сейчас или никогда.
— И конечно, вам нужен секрет, формула или что-то в этом роде?
Фосетт начал слегка сомневаться в своем мнении об интеллекте Ринфилда:
— А как по-вашему?
— Но что заставляет вас думать, будто наша страна более ответственна, чем другие?
— Соединенные Штаты мне платят, я состою на государственной службе, поэтому не задаю себе подобных вопросов, — ответил Фосетт.
— Вы отдаете себе отчет, что именно такими принципами и руководствовались гестапо и СС в Германии времен Второй мировой войны или КГБ в России?
— Отдаю. Но я полагаю, что подобная аналогия неправомерна. Соединенным Штатам не нужно добиваться усиления мощи — это и так самая могущественная страна в мире. А представьте себе, что произойдет, если такой секрет попадет в руки полусумасшедших лидеров некоторых стран Центральной Африки? Мы просто считаем себя более ответственными, чем другие.
— Хочется верить, что так и есть.
Фосетт постарался скрыть свое облегчение:
— Это означает, что вы согласны с нами сотрудничать?
— Да. Вы упомянули о том, что пришло время рассказать мне об этом деле. Почему?
— Потому что я рассчитываю на вас.
В разговор вмешался Бруно:
— А чего вы хотите от меня, полковник?
Фосетт знал, что в некоторых случаях не имеет смысла ходить вокруг да около.
— Достаньте для нас эту формулу.
Бруно встал и налил себе еще содовой. Выпил залпом и спросил:
— Вы хотите, чтобы я ее украл?
— Достаньте ее. Разве изъятие оружия у маньяка можно назвать воровством?
— Но почему
— Потому что вы обладаете уникальными способностями. Я пока не скажу, как именно мы собираемся их использовать. Могу только сообщить, что существует формула, которую знает один-единственный человек. Только он в состоянии ее воспроизвести. И мы знаем, где этот человек.
— Так где же?
Фосетт не колебался:
— В Крау.
Бруно прореагировал совсем не так, как предполагал его собеседник. Когда артист снова заговорил, его голос был таким же бесстрастным, как и лицо. Он невыразительно повторил:
— В Крау.
— Да, в Крау. В вашей родной стране и в вашем родном городе.
Бруно ответил не сразу. Он опустился в кресло и с минуту сидел молча. Потом спросил:
— Если я соглашусь с вами сотрудничать, то как доберусь до Крау? Мне придется нелегально переходить границу или вы сбросите меня на парашюте?
Фосетт сделал над собой героическое усилие и сумел скрыть охватившее его радостное волнение: за короткое время ему удалось склонить к сотрудничеству и Бруно и Ринфилда! Он деловито ответил:
— Никакой экзотики. Вы поедете туда с цирком.
На этот раз Бруно вообще лишился речи. Заметив его изумление, Ринфилд пояснил:
— Все правильно, Бруно. Мы, то есть я, согласились сотрудничать с правительством в этом деле. Правда, до настоящего момента я не подозревал о его важности. Мы предпримем короткое турне по Европе, главным образом по Восточной. Переговоры об этом уже идут полным ходом. Это вполне естественно. Они посылают к нам свои цирки, своих певцов и танцоров — мы нанесем ответный визит.
— На гастроли отправится весь цирк?
— Разумеется, нет. Это невозможно. Только лучшие из лучших. — Ринфилд еле заметно улыбнулся. — Надо думать, что вы входите в их число.
— А если я откажусь?
— Мы просто отменим турне.
Бруно посмотрел на Фосетта:
— Мистер Ринфилд потеряет кучу денег. Возмещение его потерь обойдется вашему правительству в миллион долларов.
— Нашему правительству. Да мы заплатим миллиард, чтобы добыть этот секрет!
Бруно перевел взгляд с Фосетта на Ринфилда и обратно.
— Я еду, — решительно заявил он.
— Замечательно! Большое спасибо от меня лично и от вашей страны. Подробности…
— Мне не нужна благодарность моей страны.
Эти слова прозвучали загадочно, но не оскорбительно. Фосетт был слегка озадачен, он попытался понять их скрытый смысл, но не смог и оставил свои попытки.
— Как хотите. Я только хотел сказать, что детали можно обсудить позднее. Мистер Ринфилд, говорил ли вам мистер Пилгрим о том, что мы были бы очень признательны, если бы вы смогли взять с собой еще двух человек?