Цитадель: дочь тьмы
Шрифт:
– Попроси, – равнодушно ответил он ей. – Только с чего бы мне тебя слушаться?
– Пожалуйста, Орр!
– А что мне за это будет? – он даже глаза прикрыл и прикусил щеку изнутри, сдерживая торжествующий вопль.
– Я позволю себя поцеловать. По-настоящему.
– С языком? – хрипло уточнил мужчина.
– С языком, – немного подумав, согласилась девушка. – Но не всегда, один раз.
Орр сглотнул. Это было гораздо больше, чем он мог мечтать.
– Ладно, – небрежно кивнул он. – Один раз. Но сколько я хочу.
Соль кивнула и отвернулась, сдерживая улыбку. Смешной он.
Орк
Мужчина принес тело в свой дом, уложил в свою постель и позвал сестру, велев ухаживать за раненым. Орра-Ла, высокая, крепко сбитая орчиха с короткими кучерявыми волосами, недовольно поморщилась, но возразить не посмела. Вождю вообще никто не возражает.
– А ты? – только и спросила она.
– А я в Цитадель за целителем.
– Давай я съезжу?
– Ну уж нет, – весело ответил Орр. – Я сам. Мне награда обещана.
Орра-Ла фыркнула и пошла за водой. Вместе с Соль они намочили тряпицы и обтерли чужаку лицо.
– Ты знаешь, кажется, это эльф. Как ни странно, – сказала орчиха.
– Похоже, ты права, – прошептала девушка. – Уши эльфийские. И татуировка, смотри.
Соль грустно потрогала свой лоб. Ей татуировки еще не сделали. И не факт, что они вообще будут. Слишком всё сложно.
Эльф открыл воспаленные глаза и с какой-то злостью поглядел на склонившуюся над ним девушку. Попытался приподнять голову и что-то сказать, но не вышло. Он снова обмяк, обиженно скривив рот.
Глава 2. Один из миллиона миров
Ахиор снова ошибся. Да сколько же их, этих миров! Теоретически, разломы пространства не должны были выкидывать его в мир, который он уже однажды посетил. Исключение составляет только тот мир, в котором ты родился. В него может забросить в любое время.
Ахиор побывал уже в четырех мирах. Он теперь по праву мог считать себя специалистом по разломам; вот только к цели это его не приблизило нисколько. Этот мир тоже чужой, потому что существ, подобных девушке, которую он увидел, на его родине просто не существует. Эльфы всегда светлоглазые блондины. У людей не бывает острых ушей. Орки… ну девушка явно не орк и не гном. И к темным она не имеет никакого отношения, ведь ни рогов, ни хвоста, ни алых глаз у нее нет.
Поняв, что снова промахнулся, Ахиор просто обессилел. Ему больше не хотелось жить. Невыносимо. Это невыносимо. Наверное, миров миллионы – как звезд на небе. И вернуться он просто не сможет. Прохладная влажность на лице немного его успокоила. Может быть, здесь хотя бы есть место силы? Ну хоть одно? И по новой: отдохнуть, найти какую-нибудь работу, выучить язык, изучить мир… запастись продуктами, найти разлом и шагнуть в него.
Знакомое слово вывело его из оцепенения, он не поверил своим большим ушам, дернулся, вслушался:
– До Цитадели несколько часов езды. Потом обратно. Доживет ли? – спрашивал низкий женский голос с очаровательной хрипотцой.
– Если это эльф – доживет, – уверено отвечал второй голос – более нежный. – Орра, а чьи знаки?
– Да черт их знает. Мутный тип какой-то, не понимаю. То ли Танцующее Пламя, то ли Багряный Лист.
– Почему они стертые?
– Я похожа на оракула? Спроси у матери.
Ахиор глубоко вдохнул – так глубоко, что в груди закололо. Цитадель! Танцующее Пламя! Багряный Лист! Господи великий и всемогущий! Дом!
– Эй, эльф, – испуганно вскрикнула орчиха. – Ты это чего? Сола, у него агония! Что делать? Я ведь не лекарь!
Но эльф не собирался умирать. Он смеялся и плакал одновременно, задыхаясь от счастья. Он дома!
Теплые сильные руки встряхнули его так, что зубы лязгнули.
– Не бей его! – вскрикнула непонятная девушка.
– Если он подохнет, Орр-Вооз меня придушит, – паниковала орчиха. – Что стоишь как статуя праматери Агары, сделай что-нибудь, ты же эльфийка.
От такого удивительного заявления Ахиор даже приоткрыл один глаз. Эльфийка? Темноволосая? Кареглазая? Да ладно! Сколько же прошло времени, если эльфы так изменились?
– Вот видишь, он живой. Я его спасла, – заявила орчиха.
Ахиор хотел ответить что-нибудь ядовитое – спасительница нашлась! – но вместо этого просто провалился во тьму. Это была уютная, теплая, нежная тьма – потому что родная.
Соломея, или Сола, или, как называл ее Орр, Соль озабочено вгляделась в его лицо, но сразу поняла, что незнакомец просто уснул. Она потерла устало переносицу, поправила мужчине подушку и принялась внимательно разглядывать изможденное лицо.
Все эльфы красивы. Даже впалые щеки, искусанные в кровь губы и ввалившиеся глаза не портили совершенство лица. Волосы, если отмыть, будут белые, а не золотистые, как у большинства эльфов. Соле хотелось знать мужчин, нет, даже не так. Она хотела знать себя. По старому договору с орками, она должна выйти замуж за их нынешнего вождя Орр-Вооза. Тот охранял свою невесту, опасаясь, что она полюбит другого. Он сделал так, чтобы никаких других вокруг нее не было. Ей вообще-то нравился жених. Он ее привлекал. Но что такое любовь, она не знала.
Мурашки по спине от прикосновения ладони? Вспыхивающие щеки от похабных комплиментов? Головокружение и дрожащие колени от прикосновения горячих губ к коже за ухом? Так может, она так на всех реагирует? Не только на Орра.
Но чтобы это понять, разобраться в себе и в том, что такое отношения между мужчинами и женщинами, неплохо было бы пообщаться с этими самыми мужчинами. А где их взять, если орки к ней подходить боятся, из эльфов она только с Аароном знакома, который ее еще ребенком на руках носил, а в Цитадели – ближайшем оплоте цивилизации – все женатые?
А тут хоть на живого (условно-живого) эльфа посмотреть довелось.
Правда, ей еще с Орром как-то расплачиваться придется, но тут уж Сола только радовалась. Он же берег ее, словно стеклянную вазу. Пылинки с нее сдувал. Лишнее себе почти не позволял, а ей, между прочим, любопытно. Очень. И что с того, что она несовершеннолетняя по законам своего рода? Эльфы, даже такие дефективные, как она, взрослеют позднее, а дееспособными и вовсе с пятидесяти считаются. До пятидесяти Сола ждать никак не могла. Это же смешно просто: если мысли и желания у нее вполне взрослые, почему она должна ждать какой-то мифической даты? Вон, хозяйка Цитадели уже в тридцать полностью самостоятельной была.